Федор Конюхов. Биография. Фото. Личная жизнь. Биография Федора Конюхова. Русский путешественник и художник

Предложение поговорить о роли отца в семье отец Федор встретил задорным смехом: «Ну что вы! Какая роль! Вы меня без ножа режете».

Известный путешественник нечасто бывает в Москве, и в его мастерской всегда очередь из желающих обсудить рабочие вопросы, получить благословение или просто познакомиться. Но он все-таки нашел время для интервью.

В сына Николая я вкладываю всего себя, он мне в радость. Но если я не буду путешествовать, если я не буду ни к чему двигаться, не буду ни к чему стремиться, чем я буду отличаться от умерших? Я должен подстегивать других, вдохновлять других своим рвением.
Я должен быть примером для сына Николая.
Я скажу ему: «Не стыдись поступков своего отца».
Он не скажет, что я плавал напрасно. Он поймет меня. И я об этом буду молиться Господу.

(из книги Федора Конюхова «Под алыми парусами»,

в которую вошли дневниковые записи

из одиночного плавания 2004-2005 гг.)

— Отец Федор, каким было ваше первое детское впечатление от моря?

— Не помню. И как научился плавать, тоже не помню. Я же вырос на Азовском море. Даже родился на берегу. Мама говорила: «Пошла рачков собирать поутру, там и родила». У нас в роду все священники и моряки. И я с 8 лет уже знал, что буду путешественником, таким, как Георгий Яковлевич Седов. Мой дедушка участвовал в его первой экспедиции на Новую землю.

Дедушка говорил, прежде чем стать путешественником, надо выучиться на штурмана, и я пошел в Одесское мореходное училище. Потом уже закончил Ленинградское арктическое училище.

— В советское время о ваших родственниках-путешественниках наверняка рассказывали, а о ваших родственниках-священниках говорили открыто?

— Моего родственника протоиерея Николая Конюхова убили 29 декабря 1918 года. Обливали водой на морозе, а когда он потерял сознание, застрелили. При советской власти мои родители старались об этом нигде не упоминать — боялись. Даже когда я пошел учиться в Духовную семинарию в 1969 году, папа сказал: «Ты поменьше там распространяйся о том, что у тебя в роду священники были».

Сейчас, конечно, я горжусь своими предками. Молюсь и прошу у них прощения за то, что мы стеснялись, боялись говорить о них.

— Как получилось, что вы пошли учиться в семинарию?

— Очень просто получилось. Поступил — и все. Вот как я с детства знал, что буду путешествовать, так же знал и что буду священником. Мне представлялось, что где-нибудь в 50 лет я перестану путешествовать и буду служить на приходе. Ну вот, в 58 лет я принял сан.

— Когда вы были маленьким, ваша мама сказала, что вы будете очень одиноким человеком. Почему?

— Мать своего ребенка всегда видит. По моим повадкам.

— То есть вы в детстве были одиночкой?

— Не то что одиночкой. Я всегда делом занимался — тем, что мне нравится. Я люблю рисовать, у меня есть талант. Плохой, мало, но есть. Это мое. Поэтому я учился живописи. То же самое с путешествиями. Меня же в плавание никто не гонит. Просто мне там нравится, там мой мир. И священником я стал не для того чтобы делать карьеру в Церкви. Я священник, потому что это у меня в крови.

— Вы были в семье «белой вороной»? Не таким, как остальные дети?

— Не-не-не! Я не «белая ворона». Нас две сестры, три брата. Я средний, но всегда был лидером. Я заводил, а остальные меня слушались. И даже когда все выросли и разъехались, если надо было решения какие-то семейные принимать, родители говорили: «Вот Федька приедет. Как он скажет, так и будет».

— Считается, что в советское время было очень суровое воспитание. Детей не баловали.

— Почему не баловали? Сколько детей при советской власти курили, пили, в тюрьмы попадали!

— Что вас уберегло от дурной дороги?

— Меня уберегла цель. Я с детства знал, что должен дойти до Северного полюса, продолжить дело Георгия Яковлевича Седова. Дедушка сказал: «Ты должен оправдать азовских рыбаков». Он очень любил Седова, много мне про него рассказывал. Всегда жалел, что не был с ним рядом в последней экспедиции. Дедушка умер, когда мне было восемь лет. Все время, что я его помню, он лежал на лавке парализованный. Летом его выкатывали в сад. Это он меня научил дневники писать. У меня его крестик есть. (Достает из-под рясы.) Он стертый уже. Серебряный.

В школе говорили: «А, Федька Конюхов, он будет путешественником». Так что по многим предметам мне поблажки делали. Но если с математикой было плохо, я ее зубрил, потому что знал, что в мореходку не поступлю. У меня была цель. Когда ты живешь с целью, у тебя есть все.

И в детях надо воспитывать цельность. Романтика должна быть, патриотизм. Тогда человек не будет думать ни о куреве, ни о пьянке, ни о деньгах.

— Как вы считаете, чем в первую очередь должны заниматься дети? Спортом?

— Я сам советский, я мастер спорта по многим видам спорта. Но когда говорят, что все должны спортом заниматься, я слушаю и думаю: «Неправильно говорите! Неправильно!» Сколько заслуженных мастеров спорта спилось, в тюрьмы село, особенно в 90-х годах. Почему? Потому что к спорту надо еще духовность иметь. Мы просто учим спорту, а что может спортсмен без духовности? Только морды бить и все. Надо не просто учить, надо в ребенке разобраться. У меня школы путешественников в Миассе и в Тотьме, туда дети поступают после специального отбора. Мы им даем все попробовать: парусом управлять, по скалам лазить, в походы ходить… Господь Бог на каждого человека указал пальцем, каждому дал талант. Но не каждый следует этому таланту. Вот мы в школе путешественников даем всего понемногу. И фотографировать, и рисовать. Не обязательно становиться фотографом или художником, но хотя бы азы знать нужно. Дневники ребята ведут, стихи пишут, на гитаре играют.

У меня дочка закончила художественную и музыкальную школу. А сейчас медсестрой работает. С ней можно и на самые разные выставки ходить, и на концерты. Она слушает и классику, и рок.

— Отцовство — это счастье или бремя?

— Дети — это счастье. Так же, как и внуки. Знаете, я вот сколько мировых рекордов установил, те же картины, книги написал. Но — сегодня рекорд, а завтра его уже побили, сегодня книгами восхищаются, а завтра их уже забыли. А дети, внуки — это вечность, это ни с чем не сравнится.

— Вы путешествовали со своими детьми?

— Конечно. Перегонял яхту через Атлантический океан со старшим сыном, ходил с ним вокруг мыса Горн, ходил через Тихий океан, через Индийский. Через Атлантический океан мы ходили несколько раз. Но я бы не хотел, чтобы мои дети были путешественниками.

— А они?

— Они молодцы. Они говорят: «Мы ж понимаем, что мы никогда не будем такими, как папа». У них своя судьба.

— У них тоже есть цель, как была у вас?

— Есть. Не такая, как у меня. Младший сын хочет военным быть. Сейчас в Суворовское будет поступать. А старший — он как менеджер. Хочет организовывать экспедиции. Он же был президентом Федерации парусного спорта.

— Что вам дали совместные путешествия?

— Ну, они просто стали лучше меня понимать, уверенности стало больше. Когда мы с женой и сыном шли через Атлантический океан, начался шторм. Я понимаю, что ситуация серьезная, а они спокойны. Говорят: «Ну, ты же ходил вокруг света». У них так: если папа встал за штурвал, значит, все будет хорошо. А я-то знаю, что все может случиться, и при мне может случиться.

— Если кого-то из детей обижали в детском саду, в школе, вы заступались?

— Я старался не ходить. С этим жена разбиралась. Если я приходил, меня обычно воспринимали как Конюхова, как путешественника, а не как отца. При таком отношении сложно решать какие-то личные вопросы. Но сыновьям я всегда говорил, что надо уметь постоять за себя.

— Вашим детям сейчас живется тяжелее, чем вам в их возрасте?

— Да нет. Я думаю, что ни мне не было тяжело, ни им. Надо всегда соглашаться с тем, что есть. У нас было одно детство, у них другое. У нас одни были трудности, у них другие. Знаете, никогда на земном шаре не будет рая. Нашим дедам было легко жить? Нет. Нашим родителям - тоже нет. Да никогда не будет легко жить! Все время войны идут. Все время. У меня дед воевал в Первую мировую войну, папа — во Вторую. Дядя воевал в Корее в 1953 году, брат - в Афганистане. Я служил во Вьетнаме. Правда, не воевал, на корабле мотористом служил. Через мой род все время войны проходят.

— Ваша любимая детская игра?

— В детстве я в «Робинзона Крузо» любил играть.

— А как вы играли?

— У меня остров был на болоте.

— То есть опять в одиночку?

— Нет. Я у меня была команда. Я — капитан.

На днях в Екатеринбург приезжала жена российского путешественника Фёдора Конюхова . Это человек-нонсенс, совершивший пять кругосветных плаваний, 17 раз пересекший Атлантику. Жителям уральской столицы презентовала свою книгу о муже — это дневниковые записи за последние 20 лет, сделанные в дни его ожидания, которые в общей сложности складываются в годы.

Образ матушки Ирины Конюховой, который сложился у меня из Интернета — очень верующая и смиренная женщина, развеялся в первые минуты, когда она, войдя, сняла платок, сказав, что так будет со мной наравне. Её отношение к собственной жизни подкупает разумностью. Она прямо говорит, что у них не та модель семьи, на которую стоит равняться, не отрицает, что подозревала мужа в беспечности и не сразу научилась с ним жить. Но вместе с тем всегда понимала, что ей встретился человек с искрой, которую нельзя потушить.

— Это четвёртая книга о нашей семье, — говорит матушка Ирина. — Первую книгу я написала по просьбе Фёдора, когда мы прожили три года и он уходил в длительное плавание. Конечно, я очень тяжело его провожала, и он сказал: «Пиши мне письма, а я тебе буду писать». Я думала, как назвать книгу, и вспомнила, что когда мы познакомились, он сказал: «Мне триста лет». Так и назвала: «300 лет, 3 года жизни».

— А почему 300 лет?

— Все свои экспедиции он готовил подолгу. Каждая будто десятки лет жизни. После моей мы издали две книги под его авторством — «Дорога без дна» — это его период гонки на Аляске на собачьих упряжках. Третья книга называется «Гребец в океане». Тогда он поставил мировой рекорд, пересекая океан на вёсельной лодке. Говорил: «Жди меня 100 дней», а пришёл за 43. Это феноменальный результат. Естественно, те его и мои дневники были интересны издателю. После третьей книжки я решила сделать паузу. Я посчитала, что нужно прожить какое-то время, прежде чем иметь право делиться опытом, писала новеллы, рассказы, даже романы издала. Фёдор продолжал писать свои дневники. В прошлом году мы задумались о наших юбилеях: ему исполнялось 65 лет, мне 55. И он попросил написать ещё одну книгу о нём. У меня к тому времени скопилось очень много дневников — это уже 22 года, как я писала понемножку. Я решила их собрать, получилась тысяча страниц. В книге в итоге осталось 300, чтобы легко было читать. Ещё одна причина, почему я решилась на это издание — с 2010 года я стала матушкой, и новеллы, которые я дарила прихожанам, им очень нравились. Они спрашивали: «Матушка, а у вас есть что-нибудь ещё?». Тогда я подумала, что лучшая книга — это рассказ о себе, потому что его ты пишешь сердцем.

— В одном своём интервью вы рассказывали, что когда вы только познакомились, Фёдор сказал, что не обещает вам ни благосостояния, ни покоя, но обещает любить всю жизнь. Любовь может существовать, когда нет покоя?

— Человек так устроен, что живёт в состоянии развития, а развитие не может быть покоем. А семья — это развитие вместе. У каждого из нас свой путь, и никогда не надо думать, что всё будет так, как ты себе представляешь. Но тем интереснее жить не по каким-то шаблонам. Семья — это большой труд, душевный, психологический. Слово «жертвенность» я не люблю. Здесь другое — познание себя через семью.

— Ваша семейная жизнь как раз вне всяких шаблонов. Наверняка окружающие замучили вас вопросами о том, тяжело ли жить, когда мужа постоянно нет дома?

— Не надо на нашу семью смотреть как на образец для подражания. Однозначно, классическая семья должна быть другой. Если все семьи будут такими, как наша, то в мире возникнет хаос. Но бывает, что у человека призвание — он полярник, геолог, или как мой муж — путешественник. Такие люди вынуждены много времени быть вне семьи. И тогда возникает другая модель отношений. В ней роль жены возрастает. И её задача при отсутствии мужа компенсировать это отсутствие рассказом о нём. Научить семью проживать его жизнь. Мы этому учились. Экспедиции Фёдора — это семейные проекты. Так не позиционируется в прессе, да и не нужно. Мы оба понимаем, что стержнем семейной жизни является другая модель. Поэтому там, где это возможно, мы вместе. Мы его провожаем, встречаем. В августе у нас будет семейная экспедиция, мы собираемся в горный Алтай, и помимо нашей семьи с нами едут ещё три семьи с детьми. Я давно об этом мечтала.

Свадебное путешествие. Фото: из личного архива

— Когда вы встретили Фёдора, вы понимали его жизненную позицию, знали, что путешествия для него на первом месте?

— Да, он честно предупредил, что это главное.

— Тем не менее вы понимали, что сможете выстроить такую модель жизни?

— Не сразу. Был такой момент, когда я понимала, что здесь надо подумать. Для меня было неожиданным его признание в любви и его честный разговор о том, что он всю жизнь будет заниматься своими проектами. Так получилось, что после знакомства и бурного месяца свиданий он ушёл на шесть месяцев. В экспедиции не ловила связь. Мне требовалось сделать выбор: соединиться с ним и, конечно, венчаться, или попробовать жить другой судьбой. Шесть месяцев дали ответ на вопрос. Конечно, мужчина и женщина, заключающие союз, должны договариваться на берегу, искренне рассказывать о том, какие у них желания и потребности. Если они что-то друг от друга скрывают или думают, что будут переделывать вторую половину — это глубочайшее заблуждение. Отсюда все конфликты.

— Венчаться важно?

— Важно. Для тех пар, который действительно настроены всегда быть вместе, это помогает сохранить союз. Вас держат уже небеса. С одной стороны, вам даётся больше испытаний, с другой — в трудную минуту Бог всегда вас держит и предостерегает от необдуманных поступков.

— Как отличить проверку на прочность от той ситуации, когда людям надо разойтись?

— Женщинам, которые ко мне приходят, я даю такой совет: «Научитесь жить с открытым сердцем». Тогда оно будет вам подсказывать. А в момент, когда вы сомневаетесь, быть с этим человеком или нет, представьте, что его нет на этой земле. Если вам больно и вы не представляете жизни без него, это подсказка, что нужно сделать всё возможное, чтобы сохранить эту любовь. У каждого своя тактика: кто-то на время расстаётся, делает паузу в отношениях. Ничего страшного. Мыслями вы всё равно вместе.

— Вы доктор наук, преподаватель международного права, и у вас неплохо складывалась карьера. Я читала, что ради семьи вы были вынуждены отказываться от хороших предложений по работе.

— У меня было такое испытание. Я встретила мужа, когда у меня был расцвет карьеры. После работы в Швейцарии по контракту у меня были перспективы работы в ОБСЕ, ЮНЕСКО. Но в тот момент, когда я должна была подписать контакт на работу, а значит, лишалась определённой свободы, с Фёдором случилась беда. Он чуть не погиб у берегов Австралии и прислал мне письмо, в котором сообщал, что будет сходить с четвёртого незаконченного кругосветного, очень ждёт меня в Австралии и просит на месяц задержаться с ним, потому что хочет подумать о своём будущем. Та экспедиция была очень быстро и импульсивно им подготовлена. Он допустил ошибку и признал её, но мне нужно было отказываться от этого проекта и я, конечно, выбрала его. Я подготовила для нас с ним другой проект. Мы полетели в Париж, я там работала с аспирантами в Сорбонне, а он в центре искусств «Сите Дезар» начал писать холсты. Реанимировал себя как художник, у него было время на восстановление, размышление. Я не жалею, что так поступила. Это была проверка на прочность нашей семьи. Такова жизнь, что нам всегда будет дан выбор, нет такого, что идеально всё и сразу и небеса распределят, что сегодня ты летишь на конференцию, а завтра встречаешь мужа.

— Сколько длилась его самая длительная экспедиция?

— Самая длительная — год. Самым непростым для нас двоих было его пятое кругосветное плавание, когда я ждала ребёнка. Он узнал об этом за неделю за вылета, а вернулся за две недели до родов. Я чувствовала, что это будет мальчик, и мы дали ему имя в честь Николая Чудотворца — Коля . У нас пятеро общих детей, десять внуков. Младшему сыну 11 лет. Он учится в Московском суворовском училище.

— Как он относится к тому, что папы часто нет рядом?

— Как и другие дети. В тот момент, когда у него наступил сознательный возраст, назрел маленький бунт. Потом был мой рассказ о папе. Затем я предложила Фёдору брать его в свои экспедиции. Так перед школой у них состоялась мужская экспедиция на Шантарские острова. Это очень опасный регион — медведи, косатки. Они перебирались на резиновой лодке, и их чуть не перевернуло. Там они строили часовню, ставили крест. Николай почувствовал дух отца, и с тех пор он перестал бунтовать, стал так, как и я, молиться, ждать и радоваться успехам Фёдора. Не без слез и страданий, но уже осознанно.

— А у вас был момент собственного бунта?

— Был. Особенно когда происходили импульсивные проекты, которые не состоялись, но забрали много сил. Я сердцем чувствую и откровенно говорю, когда он торопится с экспедицией. Был такой момент… когда я провожала его в четвёртое незаконченное плаванье, у меня отказали ноги. Он был шокирован тем, что со мной происходило. Но это было предчувствие того, что может произойти. После той экспедиции он стал более осторожным, и с годами у нас все меньше противоречий.

Шёлковый путь, 2002 год. Фото: из личного архива

— Насколько детально вы погружены в подготовку его проектов?

— Он очень любит, когда перед экспедицией я лично укладываю продукты в ящики на яхте. Мы кладём между ними подарочки, сюрпризы, письма. Особенно когда он долго плавает на яхте и захватывает и Рождество, и свой день рождения, и Новый год. Очень важно, чтобы с ним присутствовал кусочек нашего тепла. Мы вместе с ним вешаем на яхте иконы, фотографии, создаём ему мини-дом. Собирать его в экспедицию — это часть проекта, залог его успеха.

— Сколько времени вам потребовалось, чтобы понять этого человека?

— Поняла я его сразу. В первое же свидание меня очаровало, что он очень открытый человек. Он рассказал о себе всё: о своих родных, о детстве, о замыслах. А чтобы научиться жить с ним так, чтобы это было гармонично для него и для меня — это пришло с годами.

— Как вы познакомились?

— Встретились мы в красивом месте, в доме Анатолия Заболоцкого — режиссёра-постановщика фильмов Шукшина . Я тогда писала книгу «Человек и власть», и мне интересно было мнение интеллигенции, особенной той, кто приобщается к вере. В то время Анатолий Дмитриевич уже не снимал фильмы, но сделал такую подвижническую вещь — снял затопленные храмы в Сибири. Я сама родом из Сибири, и мне было очень интересно с этим человеком пообщаться. Когда я услышала, что должны прийти гости, заторопилась уходить, а Анатолий Дмитриевич сказал: «Останьтесь, Ирочка, сам Бог посылает вам Фёдора Конюхова». Эти слова я запомнила. Я думала, что придёт хмурый человек. Но когда в двери появился Конюхов, я поняла, что имел в виду Анатолий Дмитриевич. Это была любовь с первого взгляда.

Конюховы с детьми и внуками. Фото: из личного архива

— Как меняется ваша жизнь, когда Фёдор рядом?

— У нас есть правило: первые три дня, когда он возвращается из экспедиции, мы только вместе. Я ничего не планирую на эти дни. Бывает, что с его возвращением мы уезжаем в Сергиев Посад, бывает, остаёмся дома, встречаемся с детьми и внуками. Потом едем куда-то вдвоём. Сейчас Фёдор стал священником. У нас есть дом в Свято-Алексиевской пустыни. После каждого проекта мы занимаемся строительством часовни, ставим крест, благодарим Бога за то, что он оставил его в живых. Очень часто в экспедициях он даёт обет что-то построить. Когда он летал на воздушном шаре, он дал обет построить часовню Фёдору Ушакову .

— Сейчас Фёдор дома?

— Он прилетел вчера, но я не смогла отказать екатеринбургской епархии в том, чтобы приехать сюда, и он это понимает. Он прилетел из Кисловодска, где делал тренировочные полёты на планере. Хочет поставить рекорд — подняться на высоту 11 километров. Мы встретимся на один день, а потом он улетает в Германию тоже по проекту планера.

— Не было такого, что во время долгих разлук вы друг от друга отвыкали?

— Это очень правильный вопрос, потому что в разлуках тоже есть точка невозврата. Когда ты ещё только учишься ждать, у тебя в семье больше опыта физического общения, чем духовного, нужно очень трепетно относиться к этому моменту, нельзя его недооценивать. Поэтому мы с ним договорились, что мы не будем переходить эту точку невозврата, доходить до того, когда каждый уже живёт своей жизнью.

Фёдор Конюхов с сыном и женой в Монголии, 2009 год. Фото: из личного архива

— Это опыт каждой семьи. Мы с ним договорились, что не будем расставаться на время больше его кругосветки. Плюс мы общаемся каждый день, если есть связь. Я лечу его провожать, встречать. И всё это создает ощущение большей близости. В первый мой опыт, когда он на год уходил, я летала к нему на стоповеры. Эти встречи были очень важны, потому что уходили сомнения, возникали силы дальше жить и ждать. Поэтому всем советую аккуратнее относиться к разлукам — это очень тонкий вопрос.

— Материальная сторона жизни когда-то была точкой преткновения?

— Безусловно, были такие периоды. Молодым парам, начинающим с нуля, сложнее, мы всё-таки были уже зрелыми людьми, когда встретились. И я была вдовой, поэтому уже научилась жить самостоятельно. Мы договорились изначально, кто и как несёт финансовое бремя. И постоянно по этому поводу мы общаемся и решаем какие-то проблемы. Но главное, в чём мы всегда были едины — быт не должен стать причиной наших размолвок. Честно признаюсь, одно время у меня была большая финансовая нагрузка. Сейчас Фёдор начинает участвовать в финансовых вопросах, у него нет тех материальных проблем, которые были раньше. Где-то мне становится легче. Главное не подозревать друг друга в беспечности и безответственности, а если ты вдруг подозреваешь в этом, это обязательно надо сказать. Не держать в себе обиды.

— А вы не подозревали его в беспечности?

— Диалог по этому поводу вели. Но не доходили до того, когда человек это держит внутри и это разрушает брак.

— Как вы считаете, что общего между вами и женой какого-нибудь серьёзного руководителя?

— Жена такого человека должна жить его миром, такая женщина должна быть верующей, тогда она почувствует, что в её муже заложена искра, которую нельзя тушить. В то же время такая женщина должна иметь свои личные интересы. Тогда она будет понимать, что значит реализация. И, конечно, она должна заниматься благотворительностью — благодарить за то, что при таких моральных нагрузках ей даётся это благо.

— Есть вещи в семьи, которые для вас играют принципиальное значение. Пусть Фёдора подолгу не бывает рядом, но при этом он даёт вам нечто самое важное.

— Это его неравнодушие к семье. Его преданность и благодарность. Если равнодушие к семье будет возникать, я это никогда не приму.

— По опыту своих прихожанок можете сказать, в чём, на ваш взгляд, главные ошибки современных женщин?

— Проблема феминизации, конечно, есть. Но здесь и у мужчин неправильное понимание современной женщины. Женщина XX века и нынешняя — это два разных человека. Её не надо рассматривать как врага мужчины в семье, наоборот, она помощница. Она лучше может понимать мужа, потому что у неё есть профессия. Она хорошо знает, что такое зарабатывать деньги. Мужчины должны дать свободу женщине, тогда она становится соратницей, а не просто любимой женой. А что касается женщины, она должна вернуться к своей природе и помнить, что у неё чаши весов неравные и перевешивают всегда семья и дом. Нужно быть откровенной с мужем, рассказывать о своих мечтах. А муж должен привыкнуть слушать, а не только рассказывать о себе. Эта основа семейной лодки, которая выживет и в ураган.

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

На прощание он вручил нам по иконке – приложившись губами к каждой:

– Это Николай Чудотворец. Писана по моему эскизу. Такая же в космос отправилась.

Протянул с нежностью. В одной руке Чудотворец держал парусник, в другой – покоренный Конюховым мыс Горн.

В его старой книжке всякий год отмечен событием: “1953. Первый раз услышал запах сена. 1971. Первый раз меня хотели убить. 1977. Первый раз один ночевал в тайге. 1982. Первый раз рисовал обнаженную натуру…”

О Конюхове толкуют разное. Мы шли к нему, вооружившись цитатами. Среди них – реплика знаменитого яхтсмена Виктора Языкова: “Федор – личность уникальная, небеса ему прощали отсутствие профессионализма. Это можно объяснить только одним: он блаженный. Не надо его копировать”.

Вспоминать ее не стали – попав под обаяние Федора Филипповича. И вы бы попали. И вы бы забыли все скверное. У Конюхова прозрачные глаза. Говорят, люди с такими никогда не врут.

Его мастерская неподалеку от Павелецкого вокзала примыкает к часовенке. Бронзовые флотоводцы у входа. Андреевский флаг прямо на дереве. Таблички с именами погибших путешественников.

Сам Конюхов, который в декабре 2010-го был рукоположен в священники, встретил нас в рясе с могучим крестом. В комнатке живописный хаос – рюкзаки, иконы, недописанные картины. Чертежи яхт.

Говорил он, как никто, – будто в масло окуная каждое слово. “Лежить”, “идуть”, “знають”. “Квартирка”, “колбаска”, “опасненько”. Режиссер Кэмерон, опередивший с погружением на дно Марианской впадины, – для него “Камерун”. Мальдивы – “Мальвины”. И ничего с этим не поделать. Всё у Конюхова как-то по-особенному.

В минувший понедельник 60-летний Федор Конюхов улетел покорять Эверест, на который впервые взошел двадцать лет назад.

* * *

– Так как вас называть – отец Федор? Федор Филиппович?

– Федор Филиппович. Если фотографировать будете – рясу сниму. Не надо расписывать, что я священник. Мы занимаемся путешествиями. Спортом. Правильно?

– Ну да.

– Если б вы были из православной газеты – пришлось бы у Владыки брать разрешение на интервью. А что касается экспедиций – тут я никого не спрашиваю.

– Вы отправляетесь на Эверест. И, кажется, года два в России не появитесь?

– Может, два. Может, больше. Вся моя жизнь – сегодня приехал, завтра уехал. Я уж позабыл, как выглядит Красная площадь! На днях вспоминал – какая же она? Лет десять там не был.

– А в Мавзолее?

– Еще пионером, в 60-е.

– Недавно вы медкомиссию проходили. Никаких неожиданностей?

– Пока нет. Дай Бог. А то могли бы на Эверест не пустить. Он больных не прощает. Китайцы требуют справку у всех, кто старше шестидесяти.

– Вы как-то обмолвились, что каждый день пробегаете 54 километра.

– Времени нет столько бегать. Ежедневная у меня лишь молитва. Но когда бегу – укладываюсь в 7 часов 10 минут. Это не сильно быстро. Так, рысцой.

– Много людей вашего возраста покорили Эверест?

– Человека три. Я там впервые побывал в 1992 году. Поднимался со стороны Непала, Гималаев. А теперь пойду со стороны Тибета. Меня часто спрашивают: “Зачем тебе это? Какие цели, задачи?”

– Что отвечаете?

– Да просто люблю я Эверест! Соскучился по нему. Двадцать лет назад я был спортсменом, а сейчас все иначе. Нравится – иду. Не нравится – я бы не пошел. Такой возраст, что подчиняюсь одному Господу Богу. Телевизор у меня не выключается – смотрю день и ночь документальные фильмы про Эверест.

– Настраиваетесь?

– Да. Вот этот фильм про команду новозеландского гида Рассела Брайса. Он мой ровесник, 11 восхождений на Эверест.

– В сентябре на верблюдах пересеку пустыню Гоби с востока на запад. Две с половиной тысячи километров за восемьдесят пять дней. Будет у нас с товарищем из Южной Кореи шесть верблюдов. На двух – мы, еще четыре с поклажей. В апреле 2013-го отправлюсь на собаках к Северному полюсу.

– Масштабно.

– После этого, надеюсь, за три месяца пройдем всю Гренландию с севера на юг. Так делал великий японский путешественник Наоми Уэмура. А осенью на весельной лодке поплыву через Тихий океан.

– Десять лет назад на весельной лодке вы пересекли Атлантический океан. В чем разница?

– Прежде лодка была семь метров, сейчас – десять. Атлантический маршрут три тысячи миль, Тихий океан – восемь тысяч. Тогда управился за сорок шесть дней, в Тихом буду плыть сто шестьдесят. Если не отыщется генеральный спонсор, лодка пойдет на частные средства моих друзей из Челябинской области.

– Что за друзья?

– Путешественники-любители. Романтики. А экспедицию на Эверест финансирует Современный гуманитарный университет, там замечательный ректор. 76 лет, геолог по образованию. Сам подняться уже не может – так решил меня поддержать. Деньги даются под научную программу – им интересно, как будет себя чувствовать мое сердце. Обвесят датчиками, и вся информация автоматически начнет поступать в университетскую лабораторию.

– В чем коварство Эвереста?

– Все горы коварные. Эверест нужно уважать. Как в Святом Писании: “Если ты находишься здесь телом, но не находишься духом – сие бесполезно”. Когда забивал крючья в эту гору – до меня дошло: надо созреть духовно, чтоб молотком по нему стучать. Чтоб у тебя было право вбивать крюк в Эверест.

– Эверест – он живой?

– Конечно. Весь мир живой. Раньше мне, молодому, было сложно путешествовать. Слишком много тщеславия. С трудом переносил одиночество. Попробуйте провести сто дней без общения. Или двести, как в первых моих кругосветках. Не было ничего тяжелее одиночества! А сегодня я понял: нету на земном шаре одиночества. На Земле все живое. Тот же океан – в нем киты. Горы живые. Пустыня. В пустыне с тобой Господь Бог. И святые, которым молишься.

– Мы-то думали, вы после ста дней одиночества с веслом начинаете разговаривать.

– Никогда такого со мной не было. Я с детства верующий, чувствую Божье присутствие. Что ж мне с веслом говорить? Это вопрос настроя. Если б меня забросили в океан неизвестно на сколько – крыша и впрямь могла поехать.

– Как настраиваться?

– Я всегда настраивался на большее. Вот сооружали мне первую весельную лодку – я готовился к ста дням в океане. Хоть было предчувствие, что управлюсь дней за семьдесят. А пробыл сорок шесть. С яхтой точно так же. Я же знаю – земной шар крутится, в нем двадцать семь тысяч миль. За двести дней закрою круг и вернусь к людям. Всё!

– Вы писали в дневниках, что временами подкрадывалось безумие.

– Бывало. Но борешься, уходишь от безумия… Дневники – вещь откровенная, потому и написал.

– А водочку вы пьете?

– Не-е, она горькая. Мне бы что-нибудь сладенькое – шампанское, вино. В экспедиции обычно беру коньяк, разведенный со спиртом, и добавляю мед – чтоб послаще было. А сейчас обязательно в дьюти-фри куплю по бутылке коньяка и виски. В Катманду опасненько – грязь кругом, антисанитария. Перед завтраком непременно стопочку употребить надо. Я и в Эфиопии так делал.

– Если высоко в горах накатить – наверное, со стопки унесет?

– Там уже никто не пьет. Даже воду еле-еле в себя вливаешь. А она противная-препротивная, тебя выворачивает. Про еду на такой высоте и говорить нечего. Кислорода не хватает – и организм отказывается принимать пищу. Она не усваивается – камнем лежит. Поэтому, когда идешь на последний штурм, возьмешь с собой конфетку про запас, и всё. Я вообще-то человек закаленный, неприхотливый. Когда в 1989-м шли к Северному полюсу и закончились продукты, снег кушал! Убеждал себя, что есть в нем какие-то питательные вещества. Опять же все от настроя зависит. По молодости я и морскую воду пил.

– Фу, какая гадость.

– Так полезная! Витамины! От одной и той же пищи, как и от дистиллированной воды, устаешь. Хочется разнообразия. В долгом путешествии глоток-другой морской воды не повредит. Можно и в суп добавить.

* * *

– Говорят, на Эвересте много трупов.

– Он ими завален. Тела не разлагаются – превращаются в мумии, усыхают от солнца. Лежат почерневшие. На Эвересте тепла нет, летом минус 20, зимой – минус 40. Никаких мух.

– Что ж тела не снимают?

– Это так сложно – вы не представляете! Необходима специальная экспедиция, колоссальные деньги. Человек сам едва поднимается – а еще кого-то тащить на себе?

– Вы опытный. Сразу понимаете, из-за чего этот альпинист погиб?

– На Эвересте гибнут из-за сердца. Дыхалка, отек легких.

– Срывается мало кто?

– Да, срывы – редкость. Такой маршрут, что идут профессионалы. В какой-то момент начинается то, что альпинисты называют “зоной смерти”. На высоте восемь – восемь с половиной тысяч метров не знаешь, как поведет себя организм. Пойдешь раньше времени, не акклиматизировавшись, – плохо. Пересидишь – тоже плохо.

– Как правильно?

– Больше двух суток на высоте находиться не стоит. Единицы выдерживают около четырех. Я, кстати, встречался с нашей альпинисткой, вернувшейся с Эвереста. Фамилию называть не буду. Спросил: “Почему бы тебе не стать первой женщиной в России, поднявшейся на 14 восьмитысячников?” Она усмехнулась: “Федор, я раз поднялась – и некоторых друзей в записной книжке уже смутно помню. А через 14 восхождений перестану узнавать мужа и детей…”

– Шутила?

– Нет. При недостатке кислорода клетки головного мозга отмирают. А на восьми тысячах метров и выше с кислородом беда. Голова немножечко “плывет”, и проблемы с памятью после Эвереста – обычная история.

– Вы тоже на себе почувствовали?

– Разумеется. Постепенно все восстанавливается – но не до конца. Имена помнишь, а вот стишки какие-то забываются напрочь. Вообще на Эвересте очень тяжелый воздух. Невкусный. Идешь на яхте в океане или на лыжах к полюсу – хоть Северному, хоть Южному – и дышишь полной грудью! Воздух свежий, чистый! А в горах пахнет смертью. Не буквально, конечно – при подобной температуре трупный запах исключен. Просто обстановка такая, мертвых вокруг много…

– На ваших глазах люди гибли?

– Не раз. Часовенку рядом с мастерской я построил в память о моих погибших друзьях – моряках, альпинистах, путешественниках. Там перечислены тридцать две фамилии. Я всегда молюсь за них, за тех, кто отправляется в новые экспедиции. Все в руках Бога. К примеру, стоим вдвоем, между нами меньше метра. Вдруг с обрыва летит камень, который оба не видим. Он попадает в товарища – и тот умирает. А у меня ни царапины. Думаешь: “Почему он, а не ты? Чем я лучше? Ничем! Наоборот, он красивее, моложе, сильнее, детишек у него больше…” Как погиб Валера Кондратко? На Чукотке после экспедиции зашел последним в самолет, закрыл дверь и сел на ближайшее кресло. “Кукурузник” перегрузили так, что он рухнул сразу после взлета. Хвостом ударился о лед. Ни летчики, ни остальные пассажиры не пострадали. А Валере ручка от двери вошла в висок.

– Судьба.

– Человек был удивительный! О космосе мечтал. Готовился в отряде космонавтов… Или Саша Рыбаков. Та экспедиция к Северному полюсу складывалась мучительно. Авиация не поддерживала, все тащили на себе. Наступил день, когда еда кончились. Тогда впервые по-настоящему ощутил, что такое голод. Вот и кушал снег. А организм Саши не выдержал. Он умер у меня на руках. Я обнял его, замерзающего, пытался как-то согреть. Но был уставший, сморило. Просыпаюсь – Саша мертвый.

– Экспедицию прервали?

– Нет. Пошли дальше. И дошли! А тело забрал самолет… Или взять наше восхождение на Эверест с Женей Виноградским в 1992-м. Поднялись на восемь тысяч метров – погода испортилась. Спустились обратно. Через неделю новый подъем. А за это время там все наши палатки ветром унесло. Ставить новые не было сил. Экспедиция оказалась на грани срыва. Но тут разглядели единственную палатку, которая чудом уцелела. Когда забрались в нее, поняли причину “чуда”.

– И что за причина?

– Палатка принадлежала испанскому альпинисту. Он умер – и так прижал телом, что ветер сорвать ее не мог. В этой палатке провели восемь часов. Облокотились на труп – и вспоминали всю свою жизнь, гадали, удастся ли вернуться домой. Периодически толкали друг друга в бок: “Не спи!” Спать нельзя – велик риск не проснуться. При подъеме на Эверест считается, что погибает каждый третий. Говорю Жене: “Может, этот испанец и есть третий – который уже погиб за нас?” Наверное, так и было. Все прошло удачно. И 11 мая 1992 года в 13.15 мы стояли на вершине.

– Был на Эвересте хоть один священник?

– Не знаю. Владыка Иосиф, мой начальник, спросил: “Там будут твои чада?” Да, отвечаю. “Значит, и ты должен идти. У подножия Эвереста их благословлять. А раз они идут на вершину – и ты отправляйся наверх”. В моем роду много священников. Я сам учился в духовной семинарии и мечтал священником стать. Думал, годам к 50 это произойдет, но оттягивал, оттягивал – и стал в 58.

– В декабре вам исполнилось 60. Верите?

– Не верю! Кажется, что мне лет под триста!

– Смотрю, что успел за эти годы, – ну разве к шестидесяти столько можно? Не вмещается! И как-то запало мне в голову число триста. Вот оно подходящее.

– Пенсию оформили?

– Да, как положено. В метро бесплатно прохожу. Пенсия моя – 6355 рублей.

– Что-то маловато.

– Мне дополнительные “московские” не платят. Я же в двух институтах на полставки работаю, профессор. В транспортной академии преподаю безопасность судового мореплавания. Если уволюсь – буду тысяч девять получать.

– По Москве на метро передвигаетесь?

– Да, так удобнее. Хотя машина есть.

– Какая?

– Патриотичная. УАЗ-“Патриот”. Дают знакомые из дилерской компании. Через два года возвращаю. Но сам за рулем редко. Меня и в Москве-то почти не бывает.

* * *

– Когда-то вы планировали на 2012 год погружение на дно Марианской впадины. Но кое-кто вас опередил.

– Я за Камеруна порадовался…

– За Джеймса Кэмерона, режиссера?

– Ну да, Камеруна. Нестандартный такой человек. На батискаф ушло семь лет и семь миллионов долларов. Адекватная сумма. Это в России предела нет – если б затеяли проект, начали бы со ста миллионов… Я сидел и думал: наш бы Бондарчук не погрузился. А Камерун и за собственные деньги построил бы.

– После “Аватара”-то Кэмерон что угодно построит.

– И у нас могли бы построить. Что такое – семь миллионов? А батискаф его, по-моему, из угле-пластика. Легкий, маленький. На торпеду похож.

– Вы “Аватар” смотрели?

– Да. Мне как художнику нравится. Я все фильмы смотрю глазами художника. Сюжет не имеет значения – мне интересно, как поставлено. Какая картинка. Как смонтировано. Какие краски. Вот гляжу на Пикассо – меня не все трогает. Или Николай Рерих.

– Что Рерих?

– Очень люблю его как художника, писателя, путешественника. Но философия Николая Константиновича меня не трогает.

– Так ваша затея с Марианской впадиной жива? Или после Кэмерона и не хочется?

– А для меня не важно сделать что-то первым. В Марианской впадине побывало пока три человека. Вот было бы здорово, если б Камерун на Луну полетел! Уверен, осилил бы. Причем полетел бы именно частным образом – как сделал это с Марианской впадиной. Я вам вот что хочу сказать. В 70-80-х годах одиночек всерьез не воспринимали. Твердили, такой человек не вписывается в наш образ жизни. Или его в психушку стоит забрать. Все изменил Уэмура.

– Как?

– В 1978-м открыл эру одиночек. Доказал: одиночка способен делать то, что не сделаешь командой. Один поднялся на Эверест, один шел к Северному полюсу. Весь мир ему поражался. Но долго никто не решался повторить. Только в 1986-м француз Жан-Луи Этьенн один добрался до Северного полюса. А в 1990-м пошел уже я.

– Легенд про вас много. Кто-то считает, – вы небогатый человек. Кто-то думает, что Федор Конюхов – миллионер.

– Я очень богатый! Я позволяю себе то, что мало какой миллионер позволит. Это огромное богатство. Сижу и думаю – через несколько дней увижу Эверест! Потом пойду на собаках по пути Уэмуры, моего милого учителя и идеала! Дальше поплыву через весь Тихий океан! Сидел у меня как-то один губернатор, миллиардер. Камерун по сравнению с ним – ничто. Что-то говорил: “Мы тоже будем спускаться…” А я вижу – никуда, дорогой мой, спускаться ты не будешь. Деньги тебя захлестнули, семь миллионов на мечту не отдашь.

– Жалко вам таких людей?

– Да. Думаю: так всю жизнь и проболтается. Вот был у меня Зеленин, бывший тверской губернатор. Олигарх. В то время мог построить яхту, о которой я мечтаю, – чтоб обойти вокруг света за восемьдесят дней, поставить мировой рекорд. Сделать Россию океанской державой. Речь шла всего-навсего о 10 миллионах евро.

– При чем здесь Зеленин?

– Он тогда был президентом федерации парусного спорта. Не сделали. Сейчас он и не президент федерации, и не губернатор. А Камерун сделал! Как не уважать такого человека?! Вот вы, ребята, наведываетесь к олигархам наверняка чаще меня. Наведываетесь?

– Случается.

– В домах на Рублевке нет счастья. И не может быть. Богатство – это скука. Я за этих людей молюсь. Как в Священном Писании сказано: “Молитесь за обижающих, проклинающих и ненавидящих вас”. Меня не обижают и не проклинают. Так что за них тем более надо молиться.

– Вы ведь брали в напарники богатых людей – на коммерческой основе.

– Есть такое. Но это друзья. Вот стоит у меня яхта в Австралии, она прошла Антарктиду. Понятно, нужно перегонять в Европу и ремонтировать.

– Дорого?

– 130 тысяч долларов. Так я собрал друзей из среднего бизнеса, восемь человек скинулись по 15 тысяч. Поплыли, вместе прошли мыс Горн. И один сказал мне: “Я так счастлив – все это увидел! А до этого был на Мальвинах…”

– Мальдивах.

– Да. Был на Мальвинах с женой. Я засмеялся. Он кивнул: “Правильно, Федор, смеешься. Две недели мы отдыхали, те же деньги потратили, и все время в ссорах…”

– Смешно.

– А иначе на Мальвинах нельзя. Чтоб с женой две недели – и не ссориться. Человек от безделья начинает маяться. А мои экспедиции недорогие. Выйдем на улицу – стоят такие джипы! Они побольше, чем весельная лодка стоят! А что такое – джип? Ударили его разок, разбили – и всё. Нету джипа.

– Золотые слова. Вы однажды сказали, что из каждой экспедиции возвращаетесь с долгами.

– Экспедиция не может быть без долгов. Например, академия платит китайцам за мое восхождение. Но туда приеду, и начнется – фонарики, батарейки, продукты… Никакой зарплаты от спонсора мне не надо. Это грех – за Эверест получать премии или медали. Сам Эверест или мыс Горн – уже награда. Так и накапливаются долги.

– Загранпаспорт меняете ежегодно?

– Вот это смешная история. У меня недавно сорвалась любопытная экспедиция в Индию. Собирались проехать через дом Рериха, лже-могилу Иисуса Христа в Кашмире. Возвращается паспорт из индийского посольства – всем открыли визу, кроме меня. Нет, говорят, места, куда ставить. Паспорт еще годен, а страницы все использованы. Парни улетели, я остался.

* * *

– Со спонсорами вы работаете виртуозно. Отказы редки.

– А я вас научу. В 70-х зашел в рыбный порт Находки. Что-то просил на экспедицию. Передо мной другой проситель. Директор его спрашивает: “Ты на чем приехал? Какая машина?” – “Японская” – “А у меня советская. И еще должен тебе помогать. Вон Федор денег хочет – так пешком явился…”

– Разумно.

– Я это запомнил. Если просишь деньги на экспедицию – не стоит выделяться. Да и посмотрите – вокруг меня разве роскошь? Я живу не ради своего блага – ради экспедиций. Ради мечты. Ради идей. Без этого не смогу. Для чего тогда жить? Чтоб иметь машинку, квартирку, колбаску, пивцо? Одну и ту же работу с девяти до шести? Господи, какая скука! Я всегда живу будущим. Будущей экспедицией, будущей встречей с друзьями. Будущими картинами. Книгами. Планами. Прошлым жить не люблю: “А вот помнишь… А вот было…” Мне это уже не интересно. Ну было и было. Лучше подумать о том, что впереди. Мне даже картины больше всего нравятся те, которые еще не нарисовал. Но они созданы у меня в голове. Нарисовал – значит, высказал себя. А тут ходишь, размышляешь, предвкушаешь, в любую секунду можешь что-то поменять. Так же и с экспедициями.

– У вас семья, детишки. От жены упреков не слышите?

– Никогда! Разве что перед очередной экспедицией скажет: “Плохо, что ты снова надолго уезжаешь”. Ирина – доктор наук, профессор. С голоду мы все-таки не умираем. Я в двух местах преподаю, пишу картины, плюс пенсия. А особняк мне ни к чему, из любого подвала могу сделать мастерскую. У меня прежде и был подвал, хоро-о-шенький…

– Почему распался ваш первый брак?

– Люба с 90-х годов живет в Америке. Городок Беллингхэм – побратим Находки. Она тоже художник, у нее своя галерея. Вышла замуж за богатого человека. В те годы многие уезжали за границу. И мне предлагали остаться в США, Австралии. Однако я себя вне России не представляю. Сами посудите – ну какой из меня американец? Или австралиец? К тому же охватывает жуть от одной мысли, что умру за границей. Не знаю, задумывается ли об этом моя первая жена? А мне действительно страшно, что снесут на погост в чужих краях. Пусть буду на паперти сидеть – но на родной земле. Где жили мои предки, люди верующие, православные. Я совсем не против других религий. Не человек их создавал – так, видимо, угодно Богу. Потому что была бы на свете одна-единственная религия – люди пошли бы вразнос!

– Вы полагаете?

– Конечно! Не было бы сдерживающих факторов. Представьте – стали бы все христианами. Да мы бы так распоясались! А чтоб этого не случилось, Господь и болезни посылает. Ох, что без них люди творили бы! Ели бы все подряд, дрались бы, воевали… А болезни усмиряют нас в своих грешных желаниях.

– Мощи Андрея Первозванного и сейчас с вами?

– Они всегда со мной. Вот здесь, внутри креста. Крест, между прочим, особый – Николая Конюхова. Брата моего деда, он был священником. В 1918 году большевики замучили его до смерти. Сперва на морозе обливали водой, а после пустили пулю в лоб. Крест сорвали – наверное, думали, в мощевике какие-нибудь ценности спрятаны. Родственники сохранили – и мне передали. Видите, раньше большие кресты носили – нынче делают поменьше. Священники жаловались – дескать, тяжело носить. Прежде почему-то этого не боялись, не тянул крест…

– Вас трудно представить без бороды. Когда в последний раз ее сбривали?

– Лет в 25. Требовалась новая фотография в паспорт. А при советской власти для этого обязательно приходилось сбривать бороду. В семейном архиве сохранился снимок – годовалый Оскар, и я без бороды. Сын смеется: “Хоть увидел, какой у тебя подбородок”.

– Самый известный человек, который покупал вашу картину?

– Боб Хоук, премьер-министр Австралии. Тут вопрос в чем – мои картины покупают обычно коллекционеры. А коллекционер знает искусство, он не переплатит. Ты много попросишь – он посмеется: “Говори-говори, да не заговаривайся…”

– Премьер к вам сюда приезжал?

– У меня были выставки в Австралии.

– Что выбрал?

– Графика, северная работа. Или склон Эвереста, не помню… Давным-давно на выставке в Канаде подошел ко мне один из вице-президентов компании “Макдональдс”: “Картины мне нравятся, но хотелось бы посмотреть ваши наброски. Дорожная тетрадь сохранилась?”

– И?..

– Был у меня дневничок с набросками. Вот он, глядите. Папиросная бумага. Купил в Катманду, на Эверест с ним забирался. Увидел яка – нарисовал. Вот описываю, как мост переходим, градус такой-то… Канадец листал-листал, потом воодушевился: “Покупаю!” И так мне жалко стало этот альбомчик, что не продал. Даже торговаться не пожелал. Да и сколько за него дал бы? 500 долларов, 800?

– Рекорд – за сколько ушла ваша картина?

– 7-8 тысяч евро. Последнюю работу выставили на аукционе за полторы тысячи долларов, а продали – за 90 тысяч рублей. На эти деньги я приобрел снаряжение для Эвереста. Как раз хватило.

– Что за картина?

– Гора Аконкагуа. Человека, далекого от искусства, мои картины не тронут. Его интересует другое. Например, эту картину начал писать у подножия Аконкагуа, потом ее везли погонщики мулов. Она вся потрепанная. Рамы нет. Нужна такая картина человеку с Рублевки?

– Обижаетесь, если не хотят вашу экспедицию финансировать?

– Никогда! Сын подтвердит. Значит, что-то мы неправильно делаем, если людям неинтересно. Мертвый проект – и двигать его бесполезно.

– Восемьдесят дней вокруг света под парусом – проект не мертвый?

– Не удается пока яхту построить. Выходит, страна не созрела. Как и с Марианской впадиной. Вот мои французские друзья на тримаране обошли вокруг света за сорок дней – я радуюсь за человечество. Как Уэмура говорил о самом себе – “расширяю планку человеческих возможностей”. Я шел к Полюсу – ох, как мне было тяжело. Упаду, сил никаких, надо мной небо все в звездах – и думаю: “А Уэмура тринадцать лет назад дошел. Он был первый, и снаряжение хуже…” Встаю и шагаю дальше.

– Небо в звездах. Как романтично.

– Помню, в 50-е запустят спутник в космос – а бабушка моя восклицает: “О, масло полетело”. По радио передали – масло на орбиту вывели. Проверяли, что с ним станется. И бабушка решила: раз в магазинах его нет – в космосе будут выращивать. Недавно об этом вспоминал.

– Был повод?

– Шел на яхте вокруг света. У меня GPS, лежу, изучаю свои координаты – и думаю: “Э-э, бабушка, не права ты была. Правильно мы делали, что масло в космос запускали”. За счет космоса я и с Эвереста буду по спутниковому телефону разговаривать.

– Где самые красивые закаты?

– Очень красивые в пустыне, полярных льдах, Антарктиде… На том же Эвересте. Часто было желание, как у художника, – остановить мгновение. Да и в Москве красивые – но мы этого не видим, заняты другим. В первых кругосветках мне закаты пропускать было никак нельзя.

– Почему?

– Только по ним погоду предсказывал на следующий день. Как солнце сядет – такая и будет. До сих пор по привычке смотрю, проверяю тот прогноз погоды, который мне прислали.

* * *

– С сомалийскими пиратами сталкивались?

– Бывало. Первый раз – когда с Сейшельских островов перегоняли яхту Вадима Цыганова, мужа и продюсера певицы Виктории. Сопровождал нас военный корабль, плюс на борту было три морских пехотинца с оружием. Но пираты, которые сейчас фактически весь Индийский океан держат в страхе, все равно попытались взять яхту на абордаж.

– Как это происходит?

– Военный корабль не может идти прямо рядом с нами. Двигатель греется. У нас-то скорость 5-6 узлов, у него – в два раза больше. Поэтому он обгонит миль на десять, поворачивает, возвращается. Так кругами и ходил. Причем до Омана нам никак не могли перекинуть на борт пехотинцев – были сплошные шторма. Пересадили, когда зашли в порт на ремонт. У них с собой автоматы, ручной пулемет и “мухи” – гранатометы. И вот, в два часа ночи командир корабля по рации сообщает: “Федор, видишь пять точек на локаторе? К вам приближаются”. А у меня локатор маленький. Присмотрелись – действительно. По одну сторону с ревом несутся три катера, по другую – два. А корабль, как назло, далеко-о-о. Но оттуда начали стрелять трассирующими пулями – чтоб привлечь внимание пиратов.

– А пехотинцы?

– Они тоже палили из пулемета и гранатомета. Но закон запрещает им сразу стрелять в людей. Даже в пиратов. Сначала нужны предупредительные выстрелы. Вот они и долбили поверх голов. Правда, делали это с такой яростью, что за пару минут всю палубу завалило гильзами.

– Пираты отвечали огнем?

– Воздержались. Увидев, что на них огрызаются, развернулись и ушли. Второй раз видел их в Эфиопии, которая граничит с Сомали. Мы шли по пустыне на верблюдах в сопровождении шестнадцати вооруженных человек. Среди них двое – из охраны эфиопского президента. Мужички там простые, если что – тут же бьют на поражение. Никаких предупредительных выстрелов. Поэтому сомалийцы соваться к нам быстро раздумали.

– Животные вас атаковали часто?

– Не без этого. Тяжелее всего пришлось в 2009-м, когда в Монголии укусил клещ.

– Энцефалит?

– Еще хуже – боррелиозный. Целый месяц лечился. Был на грани. Но снова обошлось.

– Кирсан Илюмжинов рассказывал нам, как встречал инопланетян. Вы – не встречали?

– Думаю, Илюмжинов действительно их видел. Но он буддист. А я – православный. Считаю, все, что нас окружает, создано Богом. Включая НЛО и прочие явления, которые пока не разгаданы. Ничего, придет время – все узнаем. Вот лет двести назад люди понятия не имели, что такое молния…

– Из последнего – что поразило вас?

– В 2010-м патриарх эфиопский отвез меня в уникальный храм. Он без крыши – но ни одна капля дождя туда не попадает. Триста километров от Аддис-Абебы, горная долина. Стоит с XIII века, а прежде на этом же месте были другие храмы, самый древний – еще до нашей эры. Вот как объяснить? За стеной льет как из ведра, а внутри – сухо. То ли место намоленное, то ли изначально по какой-то причине осадков там никогда не бывает. Люди увидели – и решили именно на том участке земли построить храм. Где грань этого чуда? Впрочем, много рассуждать на такие темы ни к чему.

– Почему?

– Люди по-разному воспринимают. Вот Илюмжинов решил рассказать откровенно о контакте с инопланетянами – а некоторые смеются. Хотя, уверен, кто-то об этом даже больше знает – но молчит.

– Вы же знакомы с бывшим президентом Калмыкии?

– Да, встречались во время экспедиции на верблюдах по Великому шелковому пути. Прилетаем в Элисту, нам говорят: “В четыре утра – на прием к Илюмжинову”. Я подумал – ослышался. Уточняю: “В четыре часа дня?” – “Нет-нет, утра”.

– Оригинально.

– Ладно, в гостинице завели будильники, приехали, – а в приемной полно народа! Ждут Кирсана Николаевича. Нас увидел, проводил к себе, чаем напоил. Рассказывал: “В восемь утра прилетит самолет – и отправлюсь в Англию”. Оказывается, для него это стандартный график. Мог всю ночь людей принимать, а утром куда-то улететь. Думаю: “Когда ж он спит?!”

– По словам Илюмжинова, четырех часов сна ему хватает. А вам?

– Не всегда. Хотя тоже сплю мало. Ложусь не раньше двенадцати. С двух до четырех просыпаюсь, чтобы помолиться. Дома к этому давно привыкли. Потом прикорну, а часов с шести – уже на ногах.

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

Федор Конюхов – выдающийся российский путешественник, писатель, художник. Жизнь этого замечательного человека полна опасных приключений и интересных встреч. Восхождение на Эверест, кругосветные одиночные плавания, полеты на воздушном шаре – вот далеко не полный перечень всех экспедиций отважного путешественника.

Биография

Федор Филиппович Конюхов родился 12 декабря 1951 года в многодетной крестьянской семье. У Филиппа Михайловича и Марии Ефремовны Конюховых было пятеро детей. Семья жила в селе Чкалово Запорожской области.

Глава семейства, потомственный рыбак, работал в рыболовецкой артели на Азовском море. Мария Ефремовна была домохозяйкой. Всю свою жизнь женщина посвятила семье.

С ранних лет Федор любил море, и отец часто брал его рыбачить.

Мальчик очень любил читать. Он зачитывался книгами о великих путешественниках, флотоводцах и мечтал когда нибудь тоже выйти в открытое море, открывать новые берега, побывать в далеких странах. В школьные годы Федор занимался спортом, считая, что эти навыки пригодятся ему в дальних экспедициях. Он не сомневался, что осуществит свою мечту и станет великим путешественником. После школы Конюхов поступил в Одесское мореходное училище. Далее последовала учеба в Ленинградском арктическом училище. Федор получил диплом штурмана-навигатора. Он был уверен, знания и навыки, приобретенные в училище, обязательно приблизят его к осуществлению заветной цели, стать мореплавателем.

Путешествия

Свое первое морское путешествие Фёдор совершил в пятнадцать лет. Он самостоятельно переплыл Азовское море на отцовской лодке.

Рассказ обо всех экспедициях Федора Филлиповича Конюхова, открытия, сделанные им в путешествиях, занял бы не один день.

В 1977 году Федор Конюхов принял участие в яхтенном походе в Тихом океане. Федор Филлипович был не только участником, но и организатором этого похода, маршрут которого прошел там, где некогда бороздил северную часть океана Витус Беринг.

В 1979 Конюхов участвовал во втором этапе научно-исследовательской экспедиции на яхте по маршруту Владивосток - Сахалин - Камчатка - Командорские острова.

В 1980 году путешественник принимает участие в международной регате «Кубок Балтики» в составе экипажа ДВВИМУ.

Вообще в течении следующих десятилетий с 1980 и по 2000 годы Федор Филлипович Конюхов ежегодно участвует в самых разноплановых экспедициях как в одиночку, так и в составе команд и групп российских спортсменов и исследователей, а также в международных проектах.

1981 год - пересечение Чукотки на собачьей упряжке.

1983 год - научно-спортивная лыжная экспедиция в море Лаптевых. Первая полярная экспедиция в составе группы Дмитрия Шпаро.

1984 год - международная регата на Кубок Балтики в составе экипажа ДВВИМУ, а также сплав по реке Лене на плоту.

В 1985 году Конюхов участвует в экспедиции через Уссурийскую тайгу по следам Владимира Арсеньева и Дерсу Узала.

1986 год - лыжный переход в полярную ночь к Полюсу относительной недоступности в Северном Ледовитом океане в составе экспедиции.

1987 год- лыжный вояж по Баффиновой Земле в составе советско-канадской экспедиции.

1988 год - трансарктическая лыжная экспедиция по маршруту СССР -Северный полюс - Канада в составе международной группы.

В 1989 году братья Конюховы, Федор и Павел, приняли участие в советско-американском трансконтинентальном велопробеге Находка - Москва -Ленинград. В этом же году Конюхов отправился к Северному полюсу в составе первой российской автономной экспедиции «Арктика» под руководством Владимира Чукова.

В 1990 году путешественник совершил первый в истории России одиночный поход на лыжах к Северному полюсу за 72 дня.

1991 год – участие в советско-австралийском автопробеге Находка - Брест.

1992 год - восхождение на Эльбрус и Эверест.

В 1995 году Федор Филлипович в одиночку отправляется к Южному полюсу. Переход длится 64 дня. Конюхов не просто движется по замерзшему материку, нарушая ледяное безмолвие, но и работает. Так, по поручению Минатома он замеряет по пути к полюсу естественное радиационное поле Антарктиды, а также проводит оценку своего физического и психологического состояния, заносит заметки в журнал, выполняя просьбу медиков. Конюхов достигает точки Южного полюса на 59-й день пути и водружает там российский триколор, впервые в истории.

1996- 1997 годы можно условно назвать «Конюхов и горы».

За два года он совершает 5 восхождений в разных уголках света:

В 2000 году исследователь спускается с гор, чтобы принять участие в самой протяженной в мире гонке на собачьих упряжках Iditarod через Аляску по маршруту Анкоридж – Ном.

Путешественник неутомим, он успевает всюду. Восхождения на самые сложные горные массивы, археологические исследования, походы на собачьих упряжках далеко не полный перечень экспедиций, в которых Конюхов участвует.

2002 год - первая в истории современной России караванная экспедиция на верблюдах «По следам Великого Шелкового пути». В этом же году первое в истории России пересечение Атлантического океана на гребной лодке по маршруту Канарские острова – Барбадос. Конюхов установил мировой рекорд – он прошел этот путь за 46 суток 4 часа.

2003 – 2004 годы знамениты морскими переходами и мировыми рекордами, установленные как одним мореплавателем, так и в составе многонациональных экипажей:

· российско-британский трансатлантический рекордный переход с экипажем по маршруту Канарские острова - Барбадос (мировой рекорд для многокорпусных судов - 9 суток);

· российско-британский трансатлантический рекордный переход с экипажем по маршруту Ямайка - Англия (мировой рекорд для многокорпусных судов -16 суток);

· одиночный трансатлантический рекордный переход с востока на запад на макси-яхте по маршруту Канарские острова - Барбадос (мировой рекорд по пересечению Атлантического океана - 14 дней и 7 часов).

В 2005-2006 годах отважный мореход принял участие в проекте «Вокруг Атлантического океана» в составе российского экипажа, совершив переход на яхте по маршруту Англия - Канарские острова - Барбадос - Антигуа – Англия.

2007 год - пересечение Гренландии на собачьих упряжках от восточного до западного побережья (рекорд 15 суток 22 часа);

2007-2008 годы - австралийская гонка вокруг Антарктиды по маршруту Олбани – мыс Горн – мыс Доброй Надежды – мыс Луин - Олбани (102 суток; яхтсмен-одиночка, нон-стоп);

2009 год - второй этап международной экспедиции «По следам Великого Шелкового пути» (Монголия – Калмыкия);

2011 год - экспедиция "Девять высочайших вершин Эфиопии";

19 мая 2012, в составе российской команды «7 Вершин» Конюхов совершил своё второе восхождение на вершину Эвереста.

2013 год - пересечение Северного Ледовитого океана на собачьей упряжке по маршруту Северный полюс – Канада.

22 декабря 2013 года Конюхов отправляется в тихоокеанский переход на весельной лодке без захода в порты. Путешествие длилось 160 дней и закончилось 31 мая 2014 года. Это было первое пересечение Тихого океана на весельной лодке от континента до континента, кроме того, Конюхов показал лучший результат для перехода в одиночку на вёсельной лодке без заходов в порты и посторонней помощи (лучшее из предыдущих подобных путешествий длилось 273 дня).

2015 год- российский рекорд по продолжительности полета на тепловом аэростате класса АХ-9 (19 часов 10 минут);

12 июля 2016 года Фёдор Конюхов, после годичной подготовки при поддержке команды, начал свой одиночный кругосветный полёт на воздушном шаре «МОРТОН», изготовленном компанией Cameron Balloons (Бристоль). 23 июля он благополучно приземлился на западе Австралии, установив новый мировой рекорд кругосветного полета (11 дней 4 часа и 20 минут).

9 февраля 2017 года вместе с мастером спорта по воздухоплаванию Иваном Меняйло побил мировой рекорд по времени беспосадочного полёта на полностью тепловом аэростате – воздушном шаре «Бинбанк Премиум». Полёт продолжался 55 часов 15 минут, было пройдено расстояние более 1000 км.

Достижения и рекорды

Вклад этого выдающегося путешественника, исследователя, морехода в изучение нашей планеты, человеческих возможностей в экстремальных условиях неоценим. Конюхов первый в мире человек, который достиг пяти полюсов нашей планеты: Северный географический, Южный географический, Полюс относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, Эверест (полюс высоты), Мыс Горн (полюс яхтсменов). Также он первый в мире россиянин, которому удалось выполнить программу «Семь вершин мира» - подняться на высочайшие точки каждого континента.

Конюхов участвовал в многочисленных походах в составе многонациональных международных групп, совершал путешествия вместе с соотечественниками, но его триумфом, как путешественника стали кругосветные вояжи, которые он осуществлял в одиночку:

· 1990-1991 гг. Первое в истории России одиночное кругосветное плавание на яхте без остановок по маршруту Сидней - Мыс Горн - Экватор - Сидней за 224 дня

· 1993 -1994 гг. Кругосветная экспедиция на двухмачтовом кече по маршруту Тайвань – Гонконг – Сингапур – остров Вэ (Индонезия) – остров Виктория (Сейшелы) – Йемен (порт Аден) – Джидда (Саудовская Аравия) – Суэцкий канал – Александрия (Египет) – Гибралтар – Касабланка (Марокко) – Санта Люсия (Карибские острова) – Панамский канал – Гонолулу (Гавайские острова) – Марианские острова – Тайвань. Конюхов заходил на все континенты, пробыв в плавании 508 дней.

· 1998-1999 гг. Мореход совершил третью одиночную кругосветку, участвуя в американской одиночной кругосветной гонки Around Alone на яхте Open 60

· 2000-2001 гг. Французская одиночная кругосветная парусная гонка (нон-стоп) Vendee Globe на яхте

· 2004-2005гг. Первое в истории мирового парусного спорта одиночное кругосветное плавание на яхте макси-класса через Мыс Горн по маршруту Фалмут – Хобарт – Фалмут

В декабре 2016-го на подмосковном аэродроме Шевлино Конюхов начал делать свои первые шаги в сфере планеризма - он поставил перед собой новую задачу: получить опыт и знания для последующей подготовки к установлению мирового рекорда высоты на планере.

Федор Филиппович очень одаренная личность. Достижения и рекорды, которых добился Конюхов, важная часть его интересов, но творчество путешественника не менее интересно и заслуживает отдельного разговора.

Творчество

Конюхов совершил более 50 уникальных экспедиций и восхождений. Знания, полученные за годы путешествий по миру, мысли и чувства человека находящегося наедине с грозными силами планеты нашли свое выражение в картинах и книгах этого удивительного человека.

Еще в 1983 году Конюхов был принят в Союз художников СССР. Он автор более трёх тысяч картин, участник российских и международных выставок. С 2012 года Федор Филиппович академик Российской Академии художеств, член Союза Писателей России. Творческий метод Фёдора Конюхова-художника основан на создании единого образа природы и человека. Прожив пять лет на Чукотке, он создал более сотни графических листов на тему «Жизнь и быт народов Севера». Творческая мастерская Конюхова расположена в Москве на Садовнической улице. В 2004 году при ней Фёдор Конюхов построил Часовню в память о погибших моряках и путешественниках. Часовня освящена во имя Николая Мирликийского Чудотворца и приписана к Высоко-Петровскому монастырю. В 2010 году в день Святой Троицы Федор Конюхов был рукоположен в дьяконы. А в декабре того же года, в день Святителя Николая Чудотворца, в сан священника на своей малой Родине в Свято-Никольском храме Запорожья. Путешественник награжден орденом Украинской православной церкви Великомученика Георгия Победоносца I степени за примерные и усердные труды на пользу Святой Божией Православной церкви. Русское географическое общество заявило о намерении открыть картинную галерею Федора Конюхова.

К 2008 году вышло девять его книг, в том числе: "И увидел я новое небо и новую землю", "Гавр - Чарлстон" и "Как открывали Антарктиду", ранее был издан альманах "Русский путешественник". Это дневниковые записи автора, но воспринимаются они как приключенческие повести.

Личная жизнь

Когда читаешь о людях, которые посвятили свою жизнь изучению дальних стран, место работы которых далекие берега, океаны и горные вершины, невольно приходят мысли о том, что, наверное, они очень одиноки, у них нет дом, и их никто не ждет. Но, к счастью, это совсем не так.

Федор Филиппович Конюхов счастливый муж и отец. Супруга Федора Филипповича Ирина Анатольевна Конюхова, доктор юридических наук, профессор.

Впервые Федор Конюхов и Ирина Умнова встретились в 1995 году. В то время Ирина работала над докторской диссертацией, работа на Совет Федерации, имела юридическое образование. Как говорят супруги, они влюбились друг в друга с первого взгляда. На момент знакомства с Федором у Ирины уже было два сына, которых она воспитывала сама. Связав себя узами брака, супруги путешествовали вместе. Для семейного благополучия, Ирина решила бросить успешно развивающуюся карьеру.

В первом браке у Федора появились сын Оскар и дочь Татьяна. Между ними разница в три года. Сын построил карьеру спортивного менеджера. Татьяна проживает в Соединенных Штатах. Со второй супругой у Федора в 2005 году родился сын Николай.

В настоящее время в семье трое взрослых детей (дочь Татьяна, сыновья Оскар и Николай) и шестеро внуков (Филипп, Аркадий, Полина, Блэйк, Итэн, Кэйт). Сын Конюхова, Оскар посвятил свою жизнь парусному спорту. С 2008 по 2012 годы Оскар занимал должность исполнительного директора Федерации парусного спорта России. У сына Фёдора Филипповича есть заветная мечта - осуществить кругосветное плаванье без остановок за 80 дней. Экспедиция требует огромных материальных вложений и по этой причине остаётся пока только в планах.

Федор Конюхов с женой Ириной Конюхов приобрел в Заокском районе Тульской области 69 гектаров земли, на которой запланировал возвести целое село, девять часовен, храм Николая Чудотворца, детские школу путешественников и спортивно-туристический лагерь, а также музей истории путешествий, гостиничный комплекс, библиотеку и пр. Участок, где решено создать деревню Федора Конюхова, находится в трех километрах от реки Оки. Целью проекта является в первую очередь создание уникального и уютного места для жизни и общения единомышленников, в том числе путешественников, писателей, художников.

Имя Федора Конюхова стоит в ряду выдающихся деятелей науки и техники в международной энциклопедии "Хроника человечества". Путешественник награжден орденом Дружбы народов, дипломом ЮНЕСКО за вклад в дело экологии.

Помимо главного дела всей своей жизни - путешествий, Федор Филиппович пишет стихи, музыку для органа и художественные произведения.

22 мая 2010 года митрополит Киевский Владимир поставил известного всему миру путешественника Федора Конюхова во иподиаконы, а на следующий день – на праздник Святой Троицы .

Путешественник и диакон

Отец Федор Конюхов – капитан дальнего плавания, яхтсмен, первый россиянин, побывавший на Южном и Северном полюсах и Эвересте. За спиной у него 4 кругосветных путешествия, более 40 уникальных экспедиций. Он родился в Запорожье, закончил Одесское мореходное училище и Ленинградскую духовную семинарию.

В каждом интервью, во всех своих книгах всегда говорил о Христе, о вере, о православии. Во время последней экспедиции Федор Конюхов установил крест на мысе Горн, построил несколько часовен. Федор, объясняя свое желание стать диаконом, сказал: «Я много сделал для путешествий, для славы человеческой трудов, я хочу сделать сейчас для Господа Бога и для нашей православной церкви».

Репортаж 5 канала :

*В репортаже допущены ошибки: Федор Конюхов был не пострижен , а рукоположен диаконы.

Вот, что рассказывал отец Федор Конюхов сам – в интервью и книгах:

Путь Федора Конюхова к вере

Я был верующим всегда, такая уж у нас семья: мой дед священник и его брат тоже - он даже канонизирован как новомученик. Помню, в школе (а я учился в нашем рыбачьем поселке) я все время спорил с учительницей литературы. Спрашивал ее: «Скажите, Татьяна Семеновна, как же вы говорите, что Бога нет, вот же Пушкин в него верил!»

Впрочем, за свою жизнь я убедился: вера в Бога в чем-то похожа на любовь к женщине. Кому-то повезло влюбиться в юности, кто-то всю жизнь шел к своей любви, а кто прожил всю жизнь и никого не полюбил. Последнему кажется, что и не бывает никаких возвышенных чувств и прочего, он смеется над теми, кто говорит обратное.

У меня есть один знакомый ученый, человек совершенно советского воспитания. Всю жизнь он мне говорил, приходя ко мне и видя иконы: зачем тебе это, ты бы лучше науку поддерживал! А вот недавно вернулся он после операции и рассказал, как потом ему показали видео, сделанное во время шунтирования. Вот он лежит на столе без движения целых четыре часа, врач достает его сердце, моет, что-то с ним делает, а потом возвращает обратно. Этот человек сказал мне: «Знаешь, Федя, я посмотрел то видео и встал со стула совершенно другим». Пришел я недавно к нему в кабинет и вижу - там иконы появились.

Федор Конюхов о бессмысленном риске

Не все понимают, что бессмысленный риск экстремального спорта - грех. Нельзя же подвергать свою жизнь опасности просто так, из удовольствия - это пустое. Но ведь так делают тысячи людей, и их невозможно остановить! В Москве одних только зарегистрированных альпинистов четыре тысячи. Для них это важная часть жизни, их не остановить, просто подойдя к ним и сказав: «Все, что ты делаешь, - бессмысленно и греховно». Они и самого-то слова «грех» в изначальном его значении не поймут, а только лишний раз обидятся, решив, что их обвиняют в нарушении чуждого для них «церковного закона».

Мне кажется, нужно обязательно быть рядом с ними, потому что эти люди нуждаются в особой молитве, особом заступничестве. Церковь обязана помнить о них, молиться. Почему у нас множество священников, которые окормляют военные подразделения, школы, больницы, но почти нет тех, кто работает с теми же альпинистами, любителями экстремального спорта? Ведь это часть нашего общества с особым образом мыслей.

С людьми, увлеченными экстремальными видами спорта, нужно находить общий язык. И это еще одна моя мечта - хотя бы в Москве создать приход для таких людей. Уверен, что небольшая община обязательно наберется. А она уже станет примером для остальных, поможет человеку задуматься, зачем он идет в горы. Просто так, ради спортивного интереса? Но стоит ли этот интерес риска, затраченных сил и эмоций? Ведь для того, чтобы сделать первый шаг к вере, нужно сначала задуматься об этих проблемах.

“Нет на земном шаре более тяжелой работы, чем молиться Господу Богу”

Когда моя яхта перевернулась, я понял, что нет на земном шаре более тяжелой работы, чем молиться Господу Богу, именно молиться.
Когда к полюсу идешь, тащишь за собой 135 килограммов груза, всё время вверх, два месяца, при минус 50 градусах, преодолевая встречный ветер, то думаешь: на земном шаре ни у кого не может быть такой тяжёлой работы, как тащить это. А когда меня перевернуло, и я читал молитвы, то понял, что вот это и есть самая тяжелая работа.

И только через нее мне открылся Господь.

Это случилось, когда я попал в ураган “Даниэль” (скорость ветра 130 миль в час). Потом я узнал, что мои шансы выжить были равны нулю. Яхта шла на автопилоте, потому что все время должна быть на волне, как серфинг. У меня вышел из строя автопилот, и я встал на руль. Но так ты долго ее на такой скорости не удержишь, ты же устаешь. У меня в глазах уже фиолетовые круги идут, я допускаю ошибку и яхта – уходит с волны и ложится на бок.

Я на палубе. Волны бьются, пыль одна стоит, дышать невозможно. Я держусь и знаю, что сейчас если яхта перевернется – захлопнет меня – и всё. Отдаю спасательный плот. Но при таком ветре он отрывается и взвивается вверх, как змей, правда, привязанный. Я должен его посадить, как змея и тяну, тяну к себе… И вдруг веревка обрывается и он отлетает. Всё, я остался без плота. Вода, правда, теплая, с тропиков идет ураган. А сам я привязан. Волна пройдет, собьет меня в воду, я выкарабкиваюсь и держусь за борт, но вот-вот потеряю сознание… А потом наступает тишина. Я контроль потерял.

Ничего не вижу, глаза отказали, все седое – вода, небо… И звуки песни: хор поет, стараюсь прислушаться, слова разобрать, а они поют шепотом… Как будто и женщины и мужчины, нет различия, а слова разобрать не могу. Музыка такая… не орган, не трубы, не гитары, очень красивая музыка. Не какая-то какофония, когда намешано всего, нет. Она льется… Никогда я такой музыки не слышал… И голоса слушаю, слушаю, чтобы слова разобрать, и не могу. Не то, чтобы на немецком или на английском, или на русском поют, нет, но непонятно…

Волна проходит, сбивает меня в воду, я снова выкарабкиваюсь, воду соленую глотаю, и так пить хочется. А знаю, что в яхте есть бутылки с водой. Чувствую, надо забираться в яхту. Она всплывает, я открываю люк. Только за собой закрыл, яхта перевернулась.

Она наискосок лежит, но из люка выбраться уже нельзя. Внутри всё вверх дном, 120 литров солярки вылилось вовнутрь… Все книги, продукты, всё, что есть – смешано, воды по пояс. Я нашёл фонарь, бутылки с водой, 100-200 бутылок у меня всегда на яхте стоит.

Выпиваю бутылку, догола раздеваюсь, потому что соляр начинает разъедать всё, рубашку, трусы. На мне только крестик, ещё от деда остался…

Внутри всё закрыто, работать не возможно. Самое главное, я понял, что осталось последнее – это молиться. Всё сделано. Но никто не может помочь. Хотя все знают, все следят. Вода сбивается с соляркой в желчь такую, дышать невозможно, все время будет подходить и меня ждет медленная смерть от удушья. Но там, где у меня кровать, есть ниша, там больше воздуха, и я туда забираюсь, сделал из матраса гнездо такое себе. Беру с собой бутылки с водой, иконку Николая-чудотворца (она у меня на спасательном жилете, металлическая) и начинаю читать молитвы. И слышу удары, бух, бух, вот-вот яхта разломается, удар за ударом. Я молюсь, молюсь…

По статистике, на пути к этой вершине каждый третий альпинист погибает. Мы с Женей Зиноградским на высоте 8 тысяч метров сидим, вдыхаем перед последним восхождением. Там спать нельзя, можешь задохнуться, воздуха не хватает. Думали, что в 12 часов ночи выйдем, но пурга помешала. Собрались в два ночи выходить, чтобы успеть до вершины дойти и спуститься до темноты (а подошли часов в 5 вечера). Сидим, ждем, ветер рвёт палатку. А вокруг там, на восьми тысячах, мертвых человек тридцать – как в бою лежат, все альпинисты. Высохшие. Там же мумиями становятся, там не хоронят. Как погиб, так и лежит. Мы сидим с Женей и думаем – дойдем мы до вершины? Может быть 30 человек уже прошло, а мы как раз попадаем в десятку смертников?

Мозги чистые, всё вспоминается до мелочей… Даже когда я в детстве случайно ласточку из рогатки убил… Я случайно в нее попал. Бабушка говорила, что ласточек нельзя трогать – это грех. Сидишь и всё до последнего вспоминаешь. Кому-то слово сказал плохое, с кем-то поссорился, кого-то обманул, воробья убил, вспоминаешь всё, вот это и есть исповедь. Чувствуешь, что час твой подходит и не знаешь, вернёшься или нет. И думаешь, как ты предстанешь перед Всевышним, и хочется всё это кому-то рассказать…

Протянуть для моряков мостик к Православию

Несколько лет назад Православная Церковь причислила к лику святых Федора Ушакова - великого адмирала, флотоводца и в то же время человека уникальной праведной жизни. Но храма в его честь в Москве пока нет. Проект уже готов, а место мы пока выбираем. Очень надеемся, что получится построить его в Москве, ведь в столице такой храм особенно нужен: посмотрите, сколько здесь моряков, отставных и действующих, даже клуб адмиралов есть!

А моряки очень любят и уважают Ушакова, он для них пример - правда, к сожалению, ценят они его только как великого полководца, не проигравшего ни одного сражения. Мне же хочется, чтобы храм помог рассказать о других гранях жизни адмирала: о его глубокой вере, о его семье, в которой есть святые монахи-подвижники, о том, что после отставки Ушаков поселился вблизи Санаксарского монастыря и провел там всю оставшуюся жизнь…

Через рассказ об этом я бы хотел протянуть для современных моряков мостик к Православию. Ведь они восхищаются Ушаковым, многие считают его примером для подражания. Мне кажется, что рассказ о пути к вере своего для моряков человека будет миссионерски эффективным. Я убедился в этом на своем опыте. Помню, как приехал первый раз в Санаксарский монастырь, настоятель открыл мне мощи Федора Ушакова, предложил помолиться, а сам ушел. Я встал на колени перед ракой с мощами и оказался лицом к лицу со святым. У меня мурашки по телу: никого рядом нет, а я, старшина первой статьи, сам военный моряк, стою перед адмиралом, да еще каким адмиралом! У меня, конечно, все молитвы вылетели из головы… На меня все это произвело невероятное впечатление: святость проникает в нашу жизнь, становится близка и понятна…

Так родилась идея строительства нашего храма, для которого мы разработали уникальный проект: архитектура будет классической византийской, но весь храмовый комплекс в целом должен будет напоминать своими формами корабль. Все в строгом соответствии с канонами, и в одновременно возникают новые, особые смыслы. Храм памяти адмирала - подобен кораблю в море житейских страстей! Если взглянуть на него сверху, то храмовый комплекс контурами похож на рыбу - еще один морской и в то же время древний христианский символ.

Пожелание Федора Конюхова сыну Николаю, внуку Аркадию и внуку Итэну из Северной Атлантики

Николай, Аркадий и Итэн, вам необходимо соблюдать три главных правила: бояться Бога, часто молиться и творить добро людям.

Будучи обижаемым, ты не должен гневаться, будучи хвалимым, ты не должен превозноситься. И еще тебе говорю, что злом никогда не победишь зла, если кто-либо причинит тебе зло, то окажи такому добро, тогда твое добро победит его зло.

Будь молчалив: умением говорить выделяются люди из мира животных, умением молчать выделяется человек из мира людей. Чем больше ты будешь молчать, тем больше тебя будут слышать. Молчать лучше, чем говорить.

Постоянно заботься о том, что ты мыслишь в уме своем, что было бы угодно Богу. Поступая так, ты легко победишь всякий грех.

Сын и внуки мои! Для чего вы родились? Родились не для отдыха, а для трудов, не для лености, а для подвига. Начинайте же, трудитесь и не ленитесь.

С детства приучай себя к работе и правильно распределяй время суток. Тогда ты обязательно сумеешь сделать за день очень много дел, если постараешься. И если делать свою работу с удовольствием, она никогда не будет раздражать, а значит, ты все успеешь.

Дети и внуки мои, не осуждайте других людей. Думайте о себе почаще. Предавайте себя в волю Божию. Живите с молитвою. Чаще налагайте на себя крестное знамение. Советую чаще причащаться Святых Христовых Тайн. Защищайтесь крестом, молитвою, святой водой. Перед иконами пусть горит лампада.

Учись также любить и прощать старых и немощных. Если тебе что-нибудь будут говорить неприятное или обидное, говорить старые, больные или кто из ума выжил, то не слушай их, а просто помоги им. Помогать больным нужно со всем усердием и прощать надо, что бы они ни сказали и ни сделали.

Не придавай значения снам; не обращай на них внимания, сны бывают от лукавого, они только расстраивают человека, опутывают мысли.

Любую боль, коварство, напасть, гнев осилишь, вооружась любовью.

Всегда носи нательный крест, крест нательный должен обязательно быть на шее христианина.

Приступая к выполнению каждого доброго дела (а злых дел никогда не совершай!), проси на это у Бога благословение через молитву. Что бы ты ни делал, будь всегда с молитвой, и милость Божия да будет с тобою.

С малых лет ставь себе жизненную цель и иди к ней, нo придерживайся этих слов: «Истинное удовлетворение дает не само достижение цели, а преодоление препятствий на пути к ней».

Очень полезно заниматься чтением слова Божия. Прочитай хоть раз всю Библию разумно. За одно такое упражнение, кроме других добрых дел, Господь не оставит тебя без милости.

Твои руки всегда должны быть простерты к воздаянию, и то, что ты отдашь нищим, - тебе воздастся с избытком от Божественных Даров.

В любых условиях оставайся аскетом и будь требователен к себе.

Никогда не гневайся, будь кроток, как Моисей или Давид, скромен, как Иаков и милостив более Авраама. Ибо Авраам раздавал милостыню от многих богатств своих, а ты благодействуй нищим от своих возможностей.

Всегда твердо верь и помни, что каждая мысль твоя и каждое слово твое могут несомненно быть делом.

Не пристраивайся к жизни, а иди своей дорогой.

Всегда твердо верь и помни, что каждая мысль твоя и каждое слово твое могут быть, несомненно, делом.

Будь энтузиастом. Я люблю таких. Они побеждают. Именно энтузиазм выводит человека на стезю достижений. Во всех моих путешествиях именно энтузиазм выводил меня из тяжелых, смертельных передряг.

Слушай своих родителей и беспрекословно почитай их. Что поставят, то и кушай, что дадут, то и носи, принимай с благодарностью и носи благодарно.

Жизнь наша есть море, Святая Православная Церковь - наш корабль, а кормчий - Сам Спаситель.

Настоящая жизнь быстро проходит, и смерть приближается к нам. Смерть может внезапно настигнуть нас, когда мы совсем еще не готовы. Человек по этому всегда должен усердно исполнять заповеди Божий. Потому в настоящей жизни ничем не надо гордиться и ни к чему не надо иметь пристрастие.

Милость Божия да будет с тобою и с твоими родителями!

Вы прочитали статью Путешественник и диакон Федор Конюхов . Читайте также.