Культ науки в ХХ в. привел к попыткам провозглашения еекак высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сц иентизм (от лат. Scientia - знaние, наука), считaя науку культур­нo-мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идеология чистой, ценностнo-нейтральной большой на­уки. Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе.

Одновременно со сциентизмом воз­никла его антитеза - антисциентизм , провозглашавший прямопротивоположные установки. Он весьма пессимистически отно­сился к возможностям науки и исходил из негативных послед­ствий НТР. Антисциентизм требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности.

Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. К сторонникам сциентизма относятся все те, кто приветствует достижения НТР, модернизацию быта и досуга, кто верит в безграничные воз­можности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования. Наука оказыва­ется высшей ценностью, и сциентисты c воодушевлением и опти­мизмом приветствуют все новые и новыесвидетельства техни­ческого подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия на­учно-технической

революции, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха всех возлагаемых на науку надежд в решении экономических и социально-политических проблем.Аргументы сциентистов и автисциентистов легко декодиру­ются, имея противоположную направленность.

Сциентисты приветствует достижения науки.

Антисциентист испытывает предубежденность против научных инноваций. Сциентист провозглашает знание как культурную наивысшую ценность. Антисциентист не устает подчеркивать критичес­кое отношение к науке. Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлека­ют свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени,опровергая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценнос­тей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наукаявляется производительной силой общества, производит общественные ценности и имеет познавательные безграничные возможности.

Очень выигрышны аргументы автисциентистов, когда они подмечают

простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опас­ностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не способна сделать свои успехи благодеянием для всех людей, для всего человечества.

Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жиз­ни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Толь­ко благодаря науке жизнь может стать организованной, уп­равляемой и успешной. Антисциентисты считают, что понятие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание».

Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие острые проблемы, связанные c негативными последствиями всеоб­щей технократизации. Антисциентисты прибегают к предель­ной драматизации ситуации, сгущаюткраски, рисуя сцена­рии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников. Однако и в том, и в другом случае сциентизм и антисциен­тизм выступают как две крайности и отображаютсложные про­цессы современности c явной односторонностью.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишеиной человечес­кого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Воз­никаетнеподлинньм мир, который сликается со сферой произ­водства и необходимости постоянного удовлетворения все возрас­тающих вещистских потребностей.

Крайний антисциентизм требует ограничить и затормозитьразвитие науки. Однако в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в эле­ментарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности заклады­ваются «проекты» будущего развития человечества.

Дилемма сциентизм-антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает про­тиворечивый характер общественного развития, в котором науч­но-технический прогресс оказывается реальностью, а его негатив­ные последствия не только отражаются болезненндыми явления­ми в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями е сфере духовности. В связи с этим задача современного интел­лектуaла весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы одновременно и защищать науки, и противостоять сци­ситизму.

По Тарасову (стр. 163-166)

Наука и паранаука . Отмеченные выше черты постнеклассической науки: а) проникновение стандартов научной рациональности во все области жизни общества; б) поливариантный подход в науке как в смысле методов, так и в смысле идей; в) динамизм науки; г) мощное культурологическое влияние на науку; д) тесная взаимосвязь когнитивного (знаниевого) и ценностного в науке; е) возрастание личностного начала в научной деятельности; ж) констатация и принятие тезиса о большой роли интуиции в науке и др., говорят о том, что наука является сложным, неоднозначным феноменом.

Кроме того, имеются факты существования многих научно не объясненных и загадочных явлений в силу несформированности средств и методов их познания (а, следовательно, и невключенности их в сферу научного познания в качестве полноценных объектов), с одной стороны.

В то же время потребность быстрого, немедленного объяснения этих загадочных явлений, подпитываемая, как правило, обыденным сознанием, с другой стороны, породили к концу XX в. изменение представлений о природе и функциях науки. Появляются тенденции нивелировки специфики рационалистического отношения к миру, попытки неоправданно сблизить и даже слить науку с мифом, религией, обыденным сознанием, что повлекло за собой всплеск иррационалистических течений в познании.

Данные тенденции проявляются во многих чертах общественной жизни: астрологические прогнозы не только появляются в СМИ невысокого уровня, но и публикуются в весьма солидных газетах и журналах, «колдун и предсказатель на телеэкране - неотъемлемый атрибут популярной программы», «создаются ассоциации астрологов, уфологов, колдунов, издается специализированная периодика».

При этом сами представители многих околонаучных знаний представляют себя учеными-исследователями новой волны, новой нетрадиционной науки, выходящей за рамки классической учености. Это не может не настораживать здравые силы общества, и в первую очередь научную общественность: 186 видных западных ученых выступили с заявлением, осуждающим и предостораживающим общественность в опасности подобных тенденций. Имеет место попытка противопоставить околонаучным суждениям научную позицию по тем или иным вопросам.

Однако не все так просто в этом вопросе: дело в том, что в мире действительно существуют сложные, непонятные, окутанные тайной важные стороны жизни. Они еще не разгаданы наукой и порождают разного рода попытки «скорого» их объяснения: биологические и психические возможности человека (энергетика человека, интеллектуальные, эмоциональные, интуитивные возможности, ментальные особенности психики и др.), физические и оптические явления в атмосфере, загадки растительного и животного мира и многое другое.

Нерешение наукой данных вопросов делает ученых в каком-то смысле ответственными за существование околонаучных объяснений данных непонятных явлений. Но наука не может немедленно и окончательно решить все эти вопросы, она «не волшебный ключик, которым в одно мгновение можно открыть все тайны и загадки природы». В то же время «наука обязана сделать все, что в ее силах, для проверки и рациональной интерпретации паранормальных (в широком смысле непонятных - Ю.Т.) явлений и таким образом внести свой вклад в образованность и информированность широких кругов общественности».

Для характеристики ненаучных знаний, исследующих непонятные, тайные явления, применяется разная терминология. Так существует термин «изотерические знания», существует понятие «квазинаучное знание» (от латинского quasi - нечто, как бы) - как бы научное знание, наконец существует категория «паранаука», «паранаучное знание» (от греческого para- возле, мимо, вне) - околонаучное знание.

Сегодня эксперты выделяют следующие виды квазинаучного творчества: первый тип связан с отказом от важнейших требований и принципов науки: нерасходимостью с существующими фундаментальными законами (в частности, с законом сохранения и превращения энергии), требованием эмпирической проверяемости гипотез и выводов и др. В результате не прекращаются поиски в направлении создания вечного двигателя, обосновывается возможность сверхсветовых перемещений, возвращение назад во времени, появляются очередные «опровержения» специальной теории относительности, заявляется существование снежного человека, лохнесского чудовища и др.

Второй тип квазинаучного творчества связан с допущением естественного существования потусторонних, мистических сил (мирового космического разума, таинственного воздействия разного вида энергий и др.). В связи с этим высказываются утверждения о существовании взаимодействия нашей человеческой цивилизации с внеземными цивилизациями, таинственных явлений психики и т.д.

Религиозному сознанию, в частном случае, как представителю этих сил, приписываются такие продуктивные в научном смысле идеи, как возможность космических превращений веществ, идеи о строении мира, акте творения мира и т.д. «То есть наука фактически связывается в религиозную онтологию и вновь становится служанкой богословия»: возникают идеи о какой-то особой «исламской науке» и др.

Наконец, существует мнение относить к паранаучным знаниям все, что касается непонятных, но реально существующих природных и социальных феноменов. В связи с этим ярким представителем паранауки является астрология. Она построена на существовании вполне реального и доказанного наукой факта влияния небесных светил на происходящие на Земле события.

Однако астрология деформирует данную идею в направлении обоснования не физического, а какого-то другого воздействия космоса на судьбы людей (есть якобы какая-то «всемирная симпатия». В рамках этой разновидности паранауки разрабатываются всевозможные объяснительные схемы, связывающие местоположение небесных светил и поведения людей по принципу «звезды не лгут».

Другой разновидностью паранауки является уфология. Здесь имеют место попытки объяснения природных, атмосферных аномалий (появления движущих­ся объектов разной формы и конфигурации, ведущих себя вопреки известным физическим законам) вариантами возможных встреч земной цивилизации с другими, внеземными проявлениями жизни и разума. «По мнению уфологов, процент природных явлений, не поддающихся естественной интерпретации, составляет около 25 %, а по мнению ученых, всего 2-3 %».

Эмпирической основой построения таких сценариев встреч, как правило, являются результаты случайных наблюдений при отсутствии специальных приборов и оборудования (есть случаи фиксации таких неопознанных летающих объектов радарами). Поэтому «отчеты о них, даже сопровождаемые фото- и видеоматериалами, требуют специальной интерпретации специалистов».

Подобная несистематика, невозможность перепроверки полученных данных порождают гипотезы очень высокой степени невероятности, т. е. фактически научную фантастику, что делает невозможным создание теорий любого класса.

По существу, уфологические гипотезы остаются не подтвержденными, ни опровергнутыми. Аномальные атмосферные, природные явления, являющиеся поставщиком информации для уфологии, были и есть основой для такой науки, как физика атмосферы. Но здесь, в отличие от уфологии, имеет место попытка объяснить их с точки зрения объективных, физических законов, имеющих место в природе: гипотезы, касающиеся природы шаровых молний, оптических процессов в атмосфере и др.

Само по себе существование околонаучного знания, нетрадиционных подходов, методов, познавательных ориентации на первый взгляд вроде бы не вызывает тревоги, поскольку это тоже попытка познания мира. Однако претензии на исключительность, навязчивость (создают свою периодику, лоббируют интересы в средствах массовой информации и др.), системность, активная негативная позиция по отношению к истинно научному знанию и в то же время тяга к научной терминологии, распространенность (сегодня эксперты насчитывают около 30 видов оккультных наук) делает это движение человеческой мысли опасным, вызывающим тревогу.

«Стало повальным увлечение поисками НЛО и страстное ожидание при­шельцев из внеземных цивилизаций, из иных миров. Это увлечение приобретает подчас черты массового психоза - чуть ли не ежемесячно в средствах массовой информации появляются сообщения о проявивших себя инопланетянах и умыкании ими землян прямо в центрах многомиллионных городов».

Запретить околонаучное знание невозможно (да и не нужно), но его принципам и результатам можно и нужно везде противопоставлять истинно научную рациональность. Существует также необходимость серьезного, обстоятельного изучения существующих форм квази- и паранаучного знания и результатов их поисков с целью недопущения главенствующего положения иррационального в культуре.

Особенно сильна тенденция порождения околонаучного знания в том, что касается судеб и перспектив развития человеческой цивилизации. Какие варианты решения этой проблемы существуют в лоне научной рациональности?

Здесь, по мнению исследователей, надвигается процесс интеллектуального передела - «четвертого великого передела»: первый -передел территорий (Первая мировая война), второй - передел капитала (Вторая мировая война), третий - передел технологий (процесс, происходящий сегодня, включающий информационную, психологическую революции, существование ракетно-ядерного, биологического, химического и других видов оружия). «Страны, одержавшие верх в интеллектуальном переделе. получат огромные экономические и политические преимущества, смогут беспрепятственно навязывать свою волю другим государствам».

Еще одним примером результатов научной прогностики является концепция акад. Н. Н. Моисеева о необходимости третьего., поворота в истории человечества - «необходимости отыскания новой, более емкой экологической ниши…, перестройки самого процесса антропогенеза... взаимоотношения с природой и людей между собой». Первый поворот в истории, по мнению Моисеева, - это введение системы табу в палеолите, которая ограничила действие биосоциальных законов и переключила развитие человека с канала биологической эволюции на канал общественного развития. Второй поворот - расширение экологической нищи в неолите, когда человек перешел к производящему хозяйству.

Научное и вненаучное знание (По Кохановскому )

Научное познание – это процесс получения объективного, истинного знания, направленного на отражение закономерностей деятельности.

Научное знание имеет знаниевую задачу и связано с описанием, обменом мнений и предсказанием процессов и явлений действительности.

Формы вненаучного знания:

паранаучное – несовместимое с гносеологическим стандартом. Оно включает в себя учения или размышления о феноменах, объяснения которых не является убедительным с точки зрения критериев научности.

лженаучное – сознательно эксплуатирующее домыслы и предрассудки. Лженаучное знания не систематизированы и не объединены парадигмой. Оно обнаруживает себя и развивается через квазинаучное.

квазинаучное – ищет сторонников и приверженцев, опираясь на методы насилия и принуждения. Возникает в условиях строго иерхарированной науки, где есть жесткий идеологический режим (лысенковщина).

антинаучное – знание утопичное и сознательно искажающее представления о деятельности. В периоды социальной нестабильности возникает (лекарство от всех болезней).

псевдонаучное – интеллектуальная активность, спекулирующая на совокупности популярных теорий (история о древних астронавтах, снежном человеке).

Другая типология:

паранаучное знание.

псевдонаука.

девиантная наука.

Паранормальное знание – учение о тайных, природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями (мистика и спиритизм). Наука не может объяснить эти феномены, но и не может игнорировать их. (экстросенсорное восприятие и психокинез)

телепатия

Ясновидение

Поппер высоко ценил псевдонауку, считая, что наука может ошибаться а псевдонаука может натолкнуться на истину. По форме псевдонаука – история о каких –либо событиях. Отличительный признак безошибочность, сенсации, тайны и загадки.

Девиантная наука – отклоняющаяся от стандартов познавательной деяеятельности. Ученые одиночки или небольшие группы.

Три типа аномального знания:

расхождение здравого смысла с установленными наукой нормами. (в воспитании детей и т.д.)

при сопоставлении норм одной парадигмы с нормами другой.

объединение норм и идеалов из принципиально различных форм человеческой деятельности.

Вненаучные формы знания имеют право на существование, но они не должны доминировать.

В конце XIX – начале XX века в философии сложилось идейное направление, абсолютизирующее роль научного знания в системе культуры. Возникновение этого явления стало возможным благодаря динамичному развитию науки и последовавшему за этим росту интереса ученых к определению роли и места науки в жизни общества. Описанное направление мысли стало именоваться «сциентизмом ».

Принято считать, что корни идейной позиции сциентизма содержатся в утопии «Новая Атлантида», написанной Фрэнсисом Бэконом в началеXVII века. Сциентистские позиции сильны в философии позитивизма. Тяготение к сциентизму легко обнаруживаются также и в марксизме.

Наиболее типичными представителями сциентизма принято считать логических позитивистов (М. Шлик, Л. Витгенштейн, О. Нейрат, Р. Карнап, Г. Рейхенбах и др.), считавших научными лишь те утверждения, истинность или ложность которых можно проверить на опыте или посредством процедуры верификации. Все другие утверждения они считали лишенными смысла и ложными.

Господство сциентизма на определенном этапе привело к отрицательным явлениям в развитии социогуманитарного знания. Внешнее подражание точным наукам привело к искусственному применению математической символики в анализе социогуманитарных проблем, а также к целенаправленному приданию изучению философских проблем формы точных наук. Более того, сциентизм абсолютизировал естественные и точные науки в качестве единственного знания. В крайних проявлениях (как, например, в неопозитивизме) сциентизм пришел к полному отрицанию познавательного смысла и значения философской проблематики.

Во время научно-технической революции (НТР) в противовес сциентизму стала развиваться концепция антисциентизма , отрицающая неограниченные возможности науки в деле решения проблем существования человеческого общества. Антисциентистский подход подчеркивает важное, но не главенствующее место науки в организации общественной жизни.

Антисциентистский подход обращает внимание на ограниченность возможностей научного метода в решении проблем существования человеческого общества. Крайние проявления антисциентизма приводят к оценке науки как враждебной существованию человека.

Антисциентизм рассматривает социогуманитарное знание как форму сознания, по отношению к которой неприменим принцип научного исследования. Философия же определяется как нечто, что стоит над наукой и принципиально отличается от нее. Наука же, носящая утилитарный характер, не способна достичь понимания подлинных проблем человека и мира.

По мнению антисциентистов, сциентизм подавляет личность и лишает ее человеческого лица. В частности, английский физик и философ Майкл Полани утверждал, что сциентизм в настоящее время столь же сильно сковывает человеческое мышление, как это делала Церковь в Средние века. Немецкий философ Герберт Маркузе, развивая концепцию «одномерного человека», показал, каким образом происходит сведение многообразия личности к одному технократическому параметру. Японский мыслитель Дайсэцу Судзуки считал, что стремление сциентизма к объективности в познании личности приводит к изучению жизни человека как научно-концептуальной, в то время как человек живет глубокой личностной жизнью, к которой невозможно применить научные термины.

В XX веке сильное распространение получила критика сциентизма в формате антиутопий, в которых авторы показали совершенную науку, приведшую к подавлению индивидуальности личности и ее свободы. Выдающиеся антиутопические произведения создали такие литературные мастера, как Г. Уэллс, Е. Замятин, Р. Брэдбери, братья Стругацкие, О. Хаксли и др.

В общественном сознании второй половины ХХ века (а корни этого процесса уходят в эпоху Просвещения – ХУШ век) возникают противоположные оценки социальной роли науки. Эти противоречивые оценки получили название сциентизм и антисциентизм .

Сциентизм (от лат. – знание, наука) – мировоззренческая позиция, согласно которой наука является высшей ценностью развития человеческой цивилизации. Это – абсолютизация (преувеличение) роли науки в системе культуры, в идейной жизни общества. Сциентизм - это оптимистический взгляд на роль науки в развитии общества.

Антисциентизм – мировоззренческая позиция, пессимистически оценивающая возможности науки в развитии общества, обращающая внимание на негативные стороны научно-технического прогресса. Антисциентизм требует ограничения экспансии (распространения) науки в культурной жизни общества.

Идеи сциентистского оптимизма формируются в философии Нового времени (ХУ1-ХУП в.) Здесь возникает представление о всемогуществе науки, убеждение в том, что благоденствие человечества связано, прежде всего, с развитием науки.

Например, Ф. Бэкон (английский философ – ХУП век) утверждал: «знание - сила». В «Новой Атлантиде» Бэкон подробно рассказывает о том, как наука практически может улучшать жизнь людей.

О. Конт (французский философ – 30 - 40-е годы Х1Х века) предложил идею о трехстадиях интеллектуального развития человечества . Человеческий ум, - утверждает он, - проходит путь от господства религиозной фантазии, через метафизический, абстрактно-философский взгляд на мир к утверждению научного, позитивного метода изучения действительности. Эта стадия весьма плодотворно скажется на развитии общества.

Индустриальное общество (классический капитализм) создает условия для беспредельного развития науки.

В ХХ веке позиция сциентизма ярко представлена в теориях технологического детерминизма. Здесь наука расценивается, как наивысшая культурная ценность, наивысший вид духовной деятельности, а техника, как важнейшее условие развития общества.

Представитель этой теории - Д. Белл (американский социолог ХХ века) развивает идеи наукоцентризма , необходимости ориентироваться на «Большую науку». Он считает, что Университет становится главным институтом нового общества. Если в индустриальном обществе ключевым институтом была предпринимательская фирма, поскольку она играла ключевую роль в организации производства продукции, то в постиндустриальном - именно Университет займет центральное место благодаря его роли источника знаний и нововведений.

Белл обосновывает идею об увеличении общественного значения теоретического знания и возрастании управленческих возможностей науки.

Разновидностью сциентизма является ТЕХНОКРАТИЗМ, утверждающий, что решение всех социальных проблем возможно благодаря созданию совершенной техники, научной организации труда, государственному планированию, основанному на науке.

Современная форма технократизма – неотехнократизм утверждает: наука и техника обеспечивают неограниченные возможности для регулирования социальными процессами и разрешения социальных конфликтов.

Например, представители теории информационного общества (Р. Лейн – американский социолог ХХ века) считает, что на смену эре политики, экономики и идеологии придет эра знания и информации , которая снимет с повестки дня проблему социальных антагонизмов. Наука и техника - главные факторы общественного прогресса.

Таким образом:

Сциентизм приветствует достижения науки, провозглашает знание как наивысшую культурную ценность.

Антисциентизм критически относится к науке, подчеркивает ее негативное влияние на развитие общества.

Культ науки и провозглашение ее как наивысшей ценности развития человеческой цивилизации привел к утверждению в XX в. сциентистского мировоззрения. Сциентизм (от лат. scientia - знание, наука), представил науку как культурно-мировоззренческий образец и рассматривался сторонниками этого мировоз­зрения как идеология «чистой, ценностно-нейтральной большой науки». Он предписывал ориентироваться на методы естествен­ных и технических наук, точное математизированное естество­знание и распространял критерии научности на все виды чело­веческих взаимоотношений с миром, на все типы знания и че­ловеческое общение в том числе; ему свойственна абсолютизация роли науки.

Одновременно со сциентизмом возник и антисциентизм, про­возглашавший прямо противоположные установки, характери­зующийся весьма пессимистическим отношением к возможно­стям науки. Антисциентизм исходил из негативных последствий НТР и требовал ограничения экспансии науки, возврата к тра­диционным ценностям и способам деятельности.

Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. Сторонники сциентизма приветствуют модернизацию быта и досуга, дости­жения НТР, убеждены в безграничных возможностях науки, в частности в том, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования, с воодушевлением приветствуют все новые свидетельства технического подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия НТР, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха возлагаемых на науку надежд в решении экономических и со­циально-политических проблем. Антисциентисты подчеркива­ют значение искусства, религии, нравственности в жизни чело­века. Философский антисциентизм противопоставляет науку и свободу; религиозный антисциентизм настаивает на религиоз­ной мотивации всех человеческих проявлений.

Важно подчеркнуть, что сциентизм и антисциентизм носят универсальный характер, пронизывая сферу обыденного созна­ния - области морали и эстетики, права и политики, воспита­ния и образования, - независимо оттого, называют ли подоб­ные умонастроения указанными терминами или нет. Иногда умо­настроения сциентистов и антисциентистов носят откровенный и открытый характер, но чаще выражаются скрыто и подспуд­но. В философии сциентистские тенденции проявляются в иг­норировании ее смысложизненной проблематики и мировоззрен­ческого характера.

Определить сторонников сциентизма и антисциентизма не­трудно: аргументы сциентистов и антисциентистов диаметрально противоположны. Сциентисты приветствуют достижения науки - антисциентисты испытывают предубежденность против научных инноваций; сциентисты провозглашают научное знание как наи­высшую ценность культуры - антисциентисты не устают под­черкивать недостаточность науки и критическое к ней отноше­ние.

Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, напоми­нают, что наука Нового времени, опровергая путы средневеко­вой схоластики, выступала за обоснование культуры и новых, подлинно гуманных ценностей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой об­щества и имеет безграничные познавательные возможности.

Антисциентисты в качестве своего аргумента подчеркивают, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и подвержено опасностям, источником ко­торых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не способна сделать свои успехи благодеянием для всего чело­вечества.

Сциентисты считают науку ядром всех сфер человеческой жизни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом, ут­верждая, что только благодаря науке жизнь может стать органи­зованной, управляемой и успешной. В отличие от них антисци­ентисты убеждены, что понятие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание» - для человека не менее важна сфера чувств и переживаний.

Сциентисты намеренно игнорируют многие острые пробле­мы, связанные с негативными последствиями всеобщей техно­кратизации. Антисциентисты прибегают к предельной драмати­зации ритуации, сгущают краски, рисуя сценарии катастрофи­ческого развития человечества, привлекая тем самым большое число своих сторонников.

Действительно, опасность получения непригодных в пищу про­дуктов химического синтеза, острые проблемы в области здраво­охранения и экологии заставляют говорить о необходимости соци­ального контроля за применением научных достижений. Однако воз­растание стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляет аргументов в пользу сциентизма.

В истории философии существуют случаи яростного сопро­тивления распространению сциентистского мировоззрения. Так, представитель экзистенциализма Сёрен Кьеркегор противопо­ставляет науку как неподлинную экзистенцию вере - как под­линной экзистенции и, совершенно обесценивая науку, задает каверзные вопросы: Какие открытия сделала наука в области этики? Меняется ли поведение людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг неподвижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов?

«Суть сократовского незнания, - резюмирует подобный ход мыс­ли С. Кьеркегор, - в том, чтобы отвергнуть со всей силой страсти любопытство всякого рода, чтобы смиренно предстать перед лицом Бога... Изобретения науки не решают человеческих проблем и не заменяют собой столь необходимую человеку духовность. Даже когда мир будет объят пламенем и разлагаться на элементы, дух останет­ся при своем, с призывами веры. Трактовать изобретение микро­скопа как небольшое развлечение - куда ни шло, но приписывать ему серьезность было бы слишком... Претенциозные натуралисты делают из «законов» религию». Главное возражение, выдвигаемое Кьеркегором против естественных наук (а в действительности против позитивистского сциентизма), состоит в следующем: «Возможно ли, чтобы человек, воспринимая себя как духовное существо, мог ув­лечься мечтой о естественных науках (эмпирических по содержа­нию)?» Естествоиспытатель - человек, наделенный талантом, чув­ством и изобретательностью, но при этом не постигающий самого себя. Если наука становится формой жизни, то остается нерешен­ной проблема осознания своей духовной сути.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сфе­ры человеческой жизни делает жизнь бездуховной, лишенной романтики. Дух технократизма отрицает мир подлинности, вы­соких чувств и красивых отношений. Возникает неподлинный мир, который сливается со сферой производства и необходимо­стью постоянного удовлетворения все возрастающих «вещистских» потребностей. Адепты сциентизма исказили жизнь духа, от­казывая ему в аутентичности. Сциентизм, делая из науки капи­тал, коммерциализировал науку, представил ее как заменитель морали. Только наивные и неосторожные цепляются за науку как за безликого спасителя.

Яркий антисциентист Герберт Маркузе выразил свое него­дование против сциентизма, сформулировав концепцию «одно­мерного человека», в которой показал, что подавление природ­ного, а затем и индивидуального в человеке сводит многооб­разие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перенапряжения, которые выпада­ют на долю современного человека, свидетельствуют о ненор­мальности самого общества, его глубоко болезненном состоя­нии. Ситуация осложняется тем, что узкий специалист (homo faber), который крайне перегружен, заорганизован и не принадлежит себе, - это не только представитель технических профес­сий, в подобном измерении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавлена тисками нормативности и долженствования.

Известный ученый-логик Бертран Рассел, получивший в 1950 г. Нобелевскую премию по литературе, в поздний период своей деятельности стал сторонником антисциентизма. Он видел основной порок цивилизации в гипертрофированном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических цен­ностей и идеалов.

Автор концепции личностного знания Майкл Полани под­черкивал, что современный сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важнейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скры­вать их под маской слепых и нелепых, неадекватных терми­нов.

Представители крайнего антисциентизма требуют ограничить и затормозить развитие науки. Однако эта позиция недальновидна, так как в этом случае возникает насущная проблема обеспече­ния потребностей постоянно возрастающего в количественном отношении населения в элементарных и уже привычных жизнен­ных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности закладываются «проекты» будущего разви­тия человечества.

Дилемма «сциентизм - антисциентизм» предстает как извеч­ная проблема социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором НТП оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются на культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача совре­менного интеллектуала весьма сложна - по мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы одновременно защищать науки и про­тивостоять сциентизму.

Примечательно и то, что антисциентизм автоматически пе­ретекает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского характера с легкостью можно выявить и в сугубо научной (сци­ентистской) проблематике, в саморефлексии науки, вскрывающей трудности и преграды научного исследования, обнажающей не­скончаемые споры и несовершенство науки. Не случайно Пол Фейерабенд, анализируя сущность современной науки, убеждал, что уже в далеком прошлом совершенно точно было известно, что попытка рационалистического исследования мира имеет свои границы и дает неполное знание. Он предлагал модель плюра­листической эпистемологии, в которой использовались бы эв­ристический потенциал мифа, игры, непроизвольной активно­сти. Наука, с его точки зрения, как идеология научной элиты должна быть лишена своего центрального места и уравнена с мифологией, религией и даже магией. Такая резко выраженная антисциентистская позиция направлена против критического ра­ционализма и предлагает переоценку ценностей. Умеренный ан­тисциентизм находит свое выражение в экологическом сознании, образуя его сердцевину.

Примечательны в связи с антисциентистской позицией рассуж­дения епископа Дж. Беркли (1685-1753) о том, что если люди взве­сят те великие труды, прилежание и способности, которые упот­реблены в течение стольких лет на разработку и развитие наук, и сообразят, что, несмотря на это, значительная, большая часть наук остается исполненной темноты и сомнительности, а также примут во внимание споры, которым, по-видимому, не предвидится конца, и то обстоятельство, что даже те науки, которые считаются осно­ванными на самых ясных и убедительных доказательствах, содер­жат парадоксы, совершенно неразрешимые для человеческого по­нимания, и что, в конце концов, лишь незначительная их часть приносит человечеству кроме невинного развлечения и забавы ис­тинную пользу, если люди все это взвесят, то они легко придут к полной безнадежности и к совершенному презрению всякой уче­ности.

История философии богата образцами сетований по поводу сложности науки. Дэвид Юм (1711-1776) утверждает, что не тре­буется даже особенно глубокого знания для того, чтобы заметить несовершенное состояние наук в настоящее время; ведь и тол­па, стоящая вне храма науки, может судить по тому шуму и тем крикам, которые она слышит, что не все обстоит благополучно внутри его. Нет ничего такого, что не было бы предметом спо­ра и относительно чего люди науки не держались бы противо­речивых мнений. Самые незначительные вопросы не избегают наших прений, а на самые важные мы не в состоянии дать ка­кого-либо достоверного ответа.

Предостережения против наук набирают силу, как это ни па­радоксально, именно в эпоху Просвещения. По убеждению Жан Жака Руссо, надо пройти через множество ошибок, в тысячу раз более опасных, чем польза, приносимая истиною, чтобы этой истины достигнуть. Он подчеркивал, что если наши науки бес­сильны решить те задачи, которые они перед собой ставят, то они еще более опасны по тем результатам, к которым они при­водят. Рожденные в праздности, они, в свою очередь, питают праздность, и невозместимая потеря времени - вот в чем рань­ше всего выражается вред, который они неизбежно приносят обществу.

Русские философы также не остаются безучастными в обсуж­дении вопроса о недостатках науки. Н.П. Огарев (1813-1877) уверен, что наука не составляет такой повсеместности, чтобы движение общественности могло совершаться исключительно на ее основании; наука не достигла той полноты содержания и оп­ределенности, чтобы каждый человек в нее уверовал.

Другая часть критических замечаний в адрес науки принад­лежит духовно ориентированным мыслителям. П.Д. Юркевич (1804-1860), например, усматривает второстепенность, подсобность и зависимость науки от более главенствующего мира скры­тых духовных постижений. Здесь уже аргументы направлены из сферы, наукой не являющейся, но с самых ранних времен ей сопутствующей: каждая наука имеет цену только как пособие к какому-нибудь ремеслу, пока она не дает замечать или чувство­вать, что за внешним, являющимся миром есть мир высший, духовный, мир света и истины».

Суждения Н. Бердяева (1874-1948), Л. Шестова (1866-1938), С. Франка (1877-1950) занимают особое место в критике на­уки и имеют огромное влияние в силу не только приводимых в них заключений, но и яростного пафоса и переживания за судьбу и духовность человечества. Н. Бердяев убежден, что вера в бога науки ныне пошатнулась, доверие к абсолютной науке, к возможности построить научное мировоззрение, удовлетво­ряющее природу человека, подорвано. Причины он видит в том, что в область научного знания вторгаются новые явления, ко­торые казенный догматизм ученых недавно еще отвергал как сверхъестественное... А с другой стороны, философия и гносе­ология выяснили, что наука сама себя не может обосновать, не может укрепить себя в пределах точного знания. Своими кор­нями наука уходит в глубь, которую нельзя исследовать про­сто научно, а верхами своими наука поднимается к небу. Даже для людей научного сознания становится все яснее и яснее, что наука просто некомпетентна в решении вопроса о вере, откро­вении, чуде. Да и какая наука возьмет на себя смелость решать эти вопросы? Ведь не физика же, не химия, не физио­логия, не политическая экономия или юриспруденция? Науки нет, есть только науки, - утверждал Н. Бердяев. Идея науки, единой и всеразрешающей, переживает серьезный кризис, вера в этот миф пала. Наука есть лишь частная форма приспособ­ления к частным формам бытия.

Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисци­ентизма, различая науку и научность. Он замечает, что никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука - неоспори­мый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности науч­ности можно сомневаться. Наука и научность - совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно по­коряться, что ее запреты и разрешения имеют решающее значе­ние повсеместно. Научность предполагает существование еди­ного метода... Но и тут можно указать на плюрализм научных методов, соответствующий плюрализму науки. Нельзя, напри­мер, перенести метод естественных наук в психологию и в на­уки общественные. И если науки, по мнению Н. Бердяева, есть сознание зависимости, то научность есть рабство духа у низших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необ­ходимости. Бердяев приходит к выводу, что научная общеобя­зательность - это формализм человечества, внутренне разорван­ного и духовно разобщенного. Дискурсивное мышление прину­дительно.

Л. Шестов сокрушается, что наука покорила человеческую душу не тем, что разрешила все ее сомнения, и даже не тем, что она, как это думает большинство образованных людей, доказала не­возможность удовлетворительного их разрешения. Она соблаз­нила людей не своим всеведением, а житейскими благами, за которыми так долго бедствовавшее человечество погналось с той стремительностью, с какой измученный продолжительным по­стом нищий набрасывается на предложенный ему кусок хлеба. Толстой, Достоевский и другие пытались восстановить против науки мораль - но их усилия в этом направлении оказались бес­плодными. Нравственность и наука - родные сестры, родившиеся от одного общего отца, именуемого законом или нормою. Вре­менами они могут враждовать меж собой и даже ненавидеть одна другую, как это часто бывает меж родными, но рано или поздно кровь скажется, и они примирятся непременно.

Шестов обращает внимание на реальное противоречие, гнез­дящееся в сердцевине зрелой науки, когда огромное количество единичных фактов выбрасывается ею за борт как излишний и ненужный балласт. Наука принимает в свое ведение только те явления, которые постоянно чередуются с известной правиль­ностью; самый драгоценный для нее материал - это те случаи, когда явление может быть по желанию искусственно вызвано, т.е. когда возможен эксперимент. Но как же быть с единичны­ми, не повторяющимися и не могущими быть вызванными яв­лениями? Если бы все люди были слепыми и только один из них на минуту прозрел и увидел бы красоту и великолепие Божьего мира, - утверждает Шестов, - наука не могла бы счи­таться с его показаниями. А между тем свидетельства одного зрячего значат больше, чем показания миллиона слепых. В жизни человека возможны внезапные озарения, хотя бы на несколь­ко секунд. Неужели о них нужно молчать, потому что при нор­мальных обстоятельствах их не бывает и их нельзя вызвать в каждую данную минуту?! Наука этого требует. Шестов обраща­ется к современникам с призывом забыть научное донкихот­ство и постараться довериться себе.

Однако ни конец второго тысячелетия, ни начало третьего так и не предложили убедительного решения дилеммы «сциен­тизм и антисциентизм». Человечество, задыхаясь в тисках ра­ционализма, возлагает надежды на духовное спасение в мно­гочисленных психотерапевтических и медитативных практиках, при этом высоко ценя их научное обоснование. Несмотря на тупики техногенного развития, связывает именно с наукой, а не с духовным и нравственным ростом прогрессивное разви­тие цивилизации. В сциентизированном мировоззрении чело­век предстает как носитель эффективности и нормативности, как существо всецело рациональное, подчиненное линейному прогрессу.

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-01-31

Сциентизм и антисциентизм

Сциентизм (от лат. scientia – «знание, наука») – философско-мировоззренческая ориентация в оценке науки, исходящая из абсолютизации ее позитивной роли в решении актуальных проблем познания и преобразования природной, социальной и духовно-психической реальности. Представители сциентизма (Г. Спенсер, Р. Карнап, Дж. Гэлбрэйт, Д. Белл и др.) в качестве эталона науки рассматривают естественнонаучные и технические дисциплины и полагают, что только они способны обеспечить человеку успешное разрешение важнейших проблем его индивидуального и социального бытия. В рамках сциентистской ориентации выделяют два ее типа: 1) аксиологический сциентизм и 2) методологический сциентизм . Согласно (1) наука есть высшая культурная ценность и ее прогресс является необходимой предпосылкой прогрессивного изменения общества в целом. В соответствии со (2) методологический арсенал математических и естественных наук является универсальным и может обеспечить рациональное познание не только объектов природы, но и феноменов социокультурного мира.

В европейской традиции сциентизм связан с ориентацией на принципы рационализма и прогрессизма , которые обосновывали приоритетность ценностей научных инноваций и социальных модернизаций. Сциентизму свойственна инструментальная трактовка науки как универсального средства решения социальных проблем. Он радикально противостоит ценностным формам культуры (философия, религия, искусство, мораль и др.) и рассматривает их в качестве сугубо символических средств интерпретации различных сегментов реальности. На практике сциентизм обычно сопрягается с технократизмом как идеологией бюрократически ориентированной элиты научно-технической интеллигенции, топ-менеждеров и др.

Антисциентизм – противоположная сциентизму философско-мировоззренческая ориентация в оценке науки, которая преуменьшает, либо полностью отрицает позитивную роль науки в развитии общества и культуры. Представители антисциентизма (М. Хайдеггер, Г. Маркузе, П. Фейерабенд, Э. Фромм и др.) подчеркивают факт невозможности сведения социального мира к его научно-рациональным моделям и интерпретациям, настаивают на иррациональной природе общественной жизни и принципиальной ограниченности науки в познании и понимании человеческого бытия.

Различают три основных формы антисциентизма: антропологическую, гуманистическую, иррационалистическую .

1. В рамках антропологически ориентированных версий антисциентизм обосновывает мысль о принципиальной невозможности постичь феномен человека и выразить особенности его бытия в мире средствами научно-рационального познания. Тайна человеческой экзистенции может быть предметом лишь философских размышлений о его месте и предназначении и выступать в качестве проблемы для рефлексивных форм культуры и гуманитарного знания.

2. Для гуманистических версий антисциентизма свойственно критическое отношение к науке и ее конструктивно-созидательным возможностям в обеспечении социальной стабильности и духовно-нравственного развития личности. Истоки критической оценки научного познания как средства решения мировоззренческих проблем восходят к творчеству Ж.-Ж. Руссо, который полагал, что прогресс в научном постижении мира не обеспечивает очевидных гарантий нравственного совершенствования человека. Для представителей этой ветви антисциентизма характерны проекты создания «гуманизированной», «экологизированной», «альтернативной» науки, в которых ставится задача ее комплексной социализации и разработки этически размерных версий научного познания

3. Иррационалистическая интерпретация антисциентизма – наиболее радикальная форма критики науки и научного мировоззрения. Представители этой разновидности ориентированы на создание романтических утопий, в рамках которых провозглашается перспектива возврата к таким формам организации социальной жизни и культуры, в которых бы доминировали мифологические, религиозные, философские системы, строящиеся на принципах традиционализма и сохранения классических духовно-нравственных устоев человеческой цивилизации.

Дилемма сциентизма и антисциентизма – одна из отличительных особенностей современной духовной ситуации, в которой проявилась внутренняя противоречивость науки и ее социально-антропологических применений. Амбивалентный характер феномена науки особенно ярко проявляется в современных условиях глобализирующегося мира, в котором постиндустриальные стандарты жизни, базирующиеся на перманентном развитии науки и высоких технологий, сопрягаются со все более опасными формами обострения глобальных проблем, выдвигающих императив выживания человечества на уровень актуальной задачи. Дилемма сциентизма и антисциентизма проявляется в том, что, с одной стороны, без науки и ее технологических инноваций невозможно обеспечить современное качество жизни и комфортные условия обитания человека в природной и социальной среде; с другой – экспоненциальный рост научного знания и его овеществление в современных технологиях и потребительском образе жизни создает реальную угрозу устойчивости биосферы и лишает человека подлинно духовной перспективы его бытия в мире. Поэтому одной из фундаментальных задач современной цивилизации является, по мнению Э. Агацци, необходимость постоянно защищать науку и, в то же время, противостоять сциентизму.