Врачи-убийцы - onoff49 — ЖЖ. Врачи-садисты Встречаются ли врачи садисты
Случилось это в семидесятые годы в Тюмени. Этот жуткий случай был похоронен в архивах. Волна преступлений, прокатившаяся тогда по Тюмени, вызвала массовый шок, который сначала загнал в квартиры население почти целой области, а затем вывел на улицы и чуть не привел к антикоммунистическому перевороту… За месяц из густонаселенного района города исчезли 19 детей. Розыски милиции ни к чему не привели. Последней в этом списке числилась Ирина Семенюк — 2 года, но нашлась она первой.
В городе началась паника. Родители ни на шаг не отпускали детей от себя, многие дети не ходили в школы и детские сады. Сидела дома и Ирочка Семенюк. Так получилось, что однажды отец девочки на своем «Москвиче» задавил у подъезда болонку, принадлежавшую семье молодых врачей, живущих над ними. Он предлагал соседям большие деньги, но те отказались. Через месяц внезапно исчезла Ирочка.
Это был страшный удар для Семенюков, сделавших, казалось, все для защиты своей дочери. В милиции приняли заявление об исчезновении ребенка, не скрывая, однако, что найти ее — надежды мало.
Тем временем по ночам, а иногда и днем Семенюкам стали слышаться странные звуки, будто скулила собака. Зоя, так звали соседку сверху, извинилась и сказала, что они завели щенка, подрезали ему хвост, вот он и скулит.
Петр Семенюк, как обычно, приехал перекусить домой и первое, что ему бросилось в глаза, была вода, стекавшая на дорожку из-под двери ванной. Заливало сверху. Слышно было, как изводится соседский щенок. Когда пришедшие сантехники взломали дверь и открыли ванную комнату, то на них бросилась посаженная на цепь… Нет, не собака. Это была Ирочка.
Отец сначала кинулся к ней, но не совладал с собой, выбежал вон из квартиры. Потом опять появился с перекошенным лицом и стал неистово целовать девочку, вернее то, что от нее осталось: ножки — по коленки, а ручки по локти были обрезаны по всем правилам ампутации. Культи еще не совсем зажили, от бинта тянулись по полу ленточки крови и гноя. Маленькое существо рвалось в стороны на своей цепочке, поскальзывалось и, падая, ударяясь о ванну, издавало те самые звуки, которые Семенюки приняли за жалобный лай собаки. Язык у Иры тоже был вырезан. Взрослые мужчины не скрывали слез, глядя на полудевочку-полусобаку.
Особая группа задержала этих врачей-садистов. Милиционеры едва сдерживали себя, чтобы не устроить самосуд. Один лейтенант, не выдержав, нанес несколько ударов преступнику в пах и, если бы его не остановили, забил бы насмерть. Но шестеро людей, находившихся в квартире, не успели сдвинуться с места, как все было кончено. Арестованные кивнули друг другу и в тот же миг сверкнули два тонких лезвия. Прежде чем их успели схватить за руки, скальпели, направленные мастерскими движениями, распороли животы обоим и внутренности тяжело плюхнулись на ковер. Оба палача рухнули без признаков жизни. Врач скорой помощи констатировал смерть.
Кроме Иры Семенюк, а точнее того, что от нее осталось, нашелся только Илюша Монин — 4 лет. Его обнаружили недалеко от Тюмени. По грязным одеялам по полу ползало существо, в котором не сразу можно было признать человека: голова с пустыми фиолетовыми глазницами, обрубок туловища и всего одна рука, с помощью которой Ильюша передвигался от валявшегося в углу хламья к алюминиевой миске с кислым молоком, облепленной множеством тараканов. Материалы этого дела попали в разряд секретных.
Газета «Версия», 1995 год, №5
В 80-х годах жители Мурманска пережили настоящий шок, который поначалу многих удерживал в своих домах. Но затем гнев и возмущение вылились в массовые уличные выступления. А причиной послужил целый ряд нераскрытых преступлений.
Меньше, чем за месяц в одном только районе города пропадает почти два десятка детей. Милиция при этом бессильна. Родители в панике, малолетние жители оказались под вынужденным домашним арестом, привычный уклад жизни разрушен.
В семье трёхлетней Ани Сидорчук случилось неприятное событие: её папа, подъезжая к дому на своей машине, сбил небольшую собаку. Собака эта принадлежала ближайшим соседям Сидорчуков. Соседи не захотели принять денежную компенсацию за свою потерю.
А вскоре случается беда: девочка бесследно исчезает. И все усилия милиции по розыску Ани не приносят результата. Семья безутешна, а соседи тем временем обзаводятся новым питомцем. Во всяком случае, так они объясняют происхождение непонятных звуков, которые доносятся из их квартиры.
Однажды Анин папа обнаруживает аварию в своём доме: из квартиры сверху льется вода. Соседи не открывают, приходится взламывать дверь. Сантехники проходят в ванную комнату и видят там полудикое существо, сидящее на цепи! Никто не может сразу поверить, что существо это человеческого рода! Им оказалась та самая пропавшая Анечка – сильно изувеченная, с ампутированными руками и ногами, с незажившими ранами, потерявшая способность разговаривать…В этой бьющейся на цепи и жалобно воющей «собачке» невозможно было признать девочку. Выдержать такое зрелище было не под силу не только родному отцу, но и всем мужчинам, которые находились при этом. Отец пребывал в состоянии тяжёлого шока, ну а сотрудники прибывшей оперативной группы не могли сдержать своей ярости. Неизвестно — смогли бы преступники избежать самосуда, ведь даже представители милиции не отличались выдержкой в этой ситуации! Но врачи – а по жестокой иронии преступники были именно врачами — смогли молниеносно покончить с жизнью. Никто не успел им помешать – уж слишком профессионально и мастерски садисты владели скальпелями, которые и стали орудиями самоубийства.
На этом цепочка чудовищных преступлений оборвалась. Но сказать, что история имела счастливый конец никак нельзя. Ведь из всех пропавших детей удалось обнаружить только двоих. Вслед за Анечкой в пригороде Мурманска нашли пятилетнего Андрюшу Дорина. Состояние его было ничуть не лучшим, чем у девочки: голодный и грязный человечек, лишенный глаз и конечностей. едва мог переползать с места на место по грязному полу.
Злодеяния людей, имеющих самую гуманную профессию в мире, были настолько чудовищны, что информация о них долго оставалась секретной.
Всё было совершенно банально, так, как могло быть и с каждым. Чудесный зимний день, прекрасное настроение, лёгкая зимняя курточка, пение птиц, искрящийся снег. Немного остыла, пришла домой – насморк. На день где-то третий – кашель, жар, головокружение, слабость, удушье. Поняла, что необходимо ехать в больницу, т.к. явно это уже пневмония, т.к. жар уже до того, что хотелось броситься в снег, а сердцебиение и удушье до помрачения мозга. Итак 10.02.2011 я поступила в ГКБ № 54 г. Москвы, из них 20 дней я провела в реанимации. Абсолютно уверена, что врачебной ошибки там не было, а была банальная преступная халатность главным образом Солодовникова Н.Ю. специально меня не лечившего на протяжении 10-ти первых дней. Так он поступал исключительно ради того, чтобы попрактиковаться на мне, так как ничего не умел, сделать мне травмирующую и уродующую операцию «трахеостомия» с мутной формулировкой «всвязи с длительным нахождением на ИВЛ». Делалось всё, чтобы смазать клиническую картину болезни. Сразу после интубации я практически постоянно была без сознания на пропофоле, который его отключает, привязанная, а значит и не шевелилась практически – типичная картина тяжёлой миастении (?), особенно учитывая то, что от пропофола мне всегда становилось холодно жутко, несмотря до того сильно мучивший жар. Плюс гормоны, несмотря на явные противопоказания – бактериальновирусную инфекцию при поступлении, что была по анализам, снижающие имунный ответ организма на микробную агрессию, а значит и лейкоциты в крови. Так я пролежала для три, после чего началась инсценировка видимых улучшений. Я была отвязана, на АХП галантамин (5 мг), который действует вплоть до 12 часов, который принесла им моя мама, не знавшая для чего его будут использовать. С раннего утра и до позднего вечера (22:00) меня «тренировали» - т.е. пытали отключениями от аппарата, во время которых я задыхалась, разбивала руки в кровь о бортик кровати, чтобы меня подключили обратно, но никто не подключал по приказу заведующего, строго-настрого всем приказавшего подключать меня только после 22:00, с чем я и смирилась в конце. Когда, на 10-тый день без лечения, пыток, я уже была на пределе, теряла сознание, мне повезло на двух хороших людей, которые мне дали писать, которым я написала о своей пневмонии, благодаря которым мне был сделан рентген наконец. Была установлена прикорневая пневмония, преимущественно справа. Казалось бы, я была уже спасена, немного антибиотиков, и я сойду с аппарата. Так в принципе и было, 3-ёх день хватило сойти с аппарата, но... перед этим я была изуродована и искалечена, едва не убита Солодовниковым Н.Ю., всё время меня к тому и готовившем. Он боялся, что я могу задышать самостоятельно раньше, чем ему удастся всё сделать задуманное, поэтому приехал в свой выходной. Несмотря на то, что его направлял врач-хирург, Солодовников Николай Юрьевич умудрился прорезать мне трахеостому конкретно таким образом, что был вызван пневмоторакс, из-за чего я едва не скончалось буквально мгновенно. Но, думаю, что благодаря как раз тому хирургу, были приняты меры: ушив места протечки воздуха в плевральную полость, дренажное отверстие в грудной мышце. Я выжила, чудом. Должна особо отметить, что Солодовниковым Н.Ю. постоянно намеренно игнорировались права пациентов. Так, ещё перед назотрахеальной интубацией (искалечившей мне нос, кстати), мне была сделана спинномозговая пункция при моём явном отказе при всех от неё. И вот... вот и трахеостомия мне тоже была сделана без моего согласия, без согласия родственников. И не нужно думать, что мы совершенно не смыслим в законе, траеостомию, вроде бы, разрешающем делать и без согласия пациента. Закон разрешает только экстренную трахеостомию, в случае наступления явной угрозы жизни без возможности интубации или принятия каких-то иных мер поддержания жизни. В моём случае этого не было, я спокойно дышала через интубационную трубку, которую за день до того, мне переставили даже зачем-то (по приказу заведующего), зачем-то травмировав мне трахею и голосовые связки по новой. И вообще не должны были делать мне ту операцию хотя б потому, что на месте проведения трахеостомии была травма трахеи той ненужной повторной интубацией сделанная, плюс гнойный трахеобронхит в полном разгаре. Меня намеренно калечили, намеренно делали трахеостомию в самый разгар гнойно-воспалительного процесса, намеренно длительно швов не снимали после неё, не обрабатывали антисептиками вообще никакими. По статистике у 70% людей после трахеостомии развивается стеноз трахеи, а меня вели к нему вообще планомеренно. Меня намеренно хотели лишить всяких шансов на нормальную жизнь, намеренно хотели отнять её у меня, но не отняли прямо тогда же и там потому, что ошибка та (пневмоторакс) была налицо в виде разрезов в местах неположенных. Остаётся только Господа Бога благодарить за неё, что спас меня вот таким образом, связав руки мучителя. И до сих пор поражаюсь цинизму последней фразы меня искалечившего: «Здесь... будет шрамчик... на память»... Ничего против медицины вообще не имею, т.к. у меня уже были 2 пневмонии, которые удачно лечили до этого нормальные доктора, без всяких трахеостомий и пневмотораксов. Но здесь же был чистый садизм! Расписавшись вчера 27.04.2011 на заявлении моей мамы о выдаче копии моей истории болезни «подготовить», главный врач ГКБ № 54 Нахаев Виктор Иванович сегодня ей в её выдаче отказал. Уверена, что они её подмухлёвывают, если не подмухлевали ещё совсем окончательно. Беззаконие продолжается!
Градус шок-контента в этой истории зашкаливает! Вы предупреждены.
Случилось это в 70-е гг. в Тюмени. Этот жуткий случай был похоронен в архивах. Волна преступлений, прокатившаяся тогда по Тюмени, вызвала массовый шок, который сначала загнал в квартиры население почти целой области, а затем вывел на улицы и чуть не привел к антикоммунистическому перевороту...
За месяц из густонаселенного района города исчезли 19 детей. Розыски милиции ни к чему не привели. Последней в этом списке числилась Ирина Семенюк - 2 года, но нашлась она первой.
Это был страшный удар для Семенюков, сделавших, казалось, все для защиты своей дочери. В милиции приняли заявление об исчезновении ребенка, не скрывая, однако, что найти ее - надежды мало.
Тем временем по ночам, а иногда и днем Семенюкам стали слышаться странные звуки, будто скулила собака. Зоя, так звали соседку сверху, извинилась и сказала, что они завели щенка, подрезали ему хвост, вот он и скулит... Петр Семенюк, как обычно, приехал перекусить домой, и первое, что ему бросилось в глаза, была вода, стекавшая на дорожку из-под двери ванной. Заливало сверху. Слышно было, как изводится соседский щенок. Когда пришедшие сантехники взломали дверь и открыли ванную комнату, то на них бросилась посаженная на цепь... Нет, не собака. Это была Ирочка. Отец сначала кинулся к ней, но не совладал с собой, выбежал вон из квартиры. Потом опять появился с перекошенным лицом и стал неистово целовать девочку, вернее то, что от нее осталось: ножки - по коленки, а ручки по локти были обрезаны по всем правилам ампутации . Культи еще не совсем зажили, от бинта тянулись по полу ленточки крови и гноя. Маленькое существо рвалось в стороны на своей цепочке, поскальзывалось и, падая, ударяясь о ванну , издавало те самые звуки, которые Семенюки приняли за жалобный лай собаки. Язык у Иры тоже был вырезан. Взрослые мужчины не скрывали слез, глядя на полудевочку-полусобаку .
Особая группа задержала этих врачей-садистов. Милиционеры едва сдерживали себя, чтобы не устроить самосуд. Один лейтенант, не выдержав, нанес несколько ударов преступнику в пах, и, если бы его не остановили, забил бы насмерть. Но шестеро людей, находившихся в квартире, не успели сдвинуться с места, как все было кончено. Арестованные кивнули друг другу, и в тот же миг сверкнули два тонких лезвия. Прежде чем их успели схватить за руки, скальпели, направленные мастерскими движениями, распороли животы обоим, и внутренности тяжело плюхнулись на ковер. Оба палача рухнули без признаков жизни. Врач скорой помощи констатировал смерть.
Кроме Иры Семенюк, а точнее того, что от нее осталось, нашелся только Илюша Монин - 4 лет. Его обнаружили недалеко от Тюмени. По грязным одеялам по полу ползало существо, в котором не сразу можно было признать человека: голова с пустыми фиолетовыми глазницами, обрубок туловища и всего одна рука, с помощью которой Илюша передвигался от валявшегося в углу хламья к алюминиевой миске с кислым молоком, облепленной множеством тараканов.<
("Версия", 1995, N 5)
Вариант истории
Дело это было в эпоху Застоя. В одном городе жил врач-хирург. И была у него огромная собака-овчарка.
Собака эта была очень агрессивной и злобной, она бросалась на людей. Жил хирург в многоэтажном доме, а в соседнем доме жила семья, в которой была девочка. Хирург часто прогуливался по двору со своей собакой, где гуляли также и жильцы соседнего дома.
Однажды маленькая девочка вышла погулять во двор без родителей. В это время врач как раз выгуливал своего питомца. Хирург на что-то отвлекся и не уследил за собакой. Животное накинулось на маленькую девочку, схватило её зубами и стало трепать. Сбежались соседи и отбили ребенка, но она получила серьезные укусы.
Родители девочки пожаловались в милицию на хирурга и его злобную собаку. В следующий раз, когда он гулял с собакой, приехала милиция. Поскольку на собаку поступила жалоба, и она представляла опасность для общества, милиционеры окружили животное. Хирург умолял оставить собаку в живых, но милиция застрелила зверя.
При этом присутствовали родители девочки. Хирург очень любил свою собаку. Сначала он плакал как ребенок, а потом злобно бросил родителям девочки: «Как вы поступили со мной, так и я поступлю с вами! Вы отняли у меня собаку, вы же и вернете мне её!»
Никто не понял, почему он так сказал. Все решили, что от стресса, переживаний и обиды он брякнул что-то несуразное.
А надо было бы родителям призадуматься над этими словами!
Шло время. Раны от укусов на девочке зажили, и все забыли про неприятный инцидент с собакой.
Но однажды девочка пропала. Милиция искала-искала, но никак не могла её найти. Тут родители вспомнили, что хирург был очень зол на девочку из-за убийства собаки и что, возможно, он как-то причастен к исчезновению ребенка.
Милиция решила проверить эту версию. К хирургу они нагрянули с обыском. И... О Ужас! Что же они увидели? Это было нечто невероятное!
По квартире хирурга ползало странное существо, привязанное на цепь – наполовину человек, наполовину собака! Оно скулило и рычало, а разговаривать не могло. Тело у него было как у девочки, но с короткими ногами. Существо было покрыто собачьей шерстью. Лицо было наполовину человеческим, но нижняя челюсть была собачья!
Хирурга арестовали, и вскоре он во всем сознался. Выяснилось вот что: после того, как собаку убили, у него быстро созрел плана мести: он решить превратить девочку, по вине которой убили его любимого четвероногого питомца, в собаку!
Однажды он подкараулил девочку и затащил к себе в квартиру. Хирург устроил в своем доме импровизированную операционную, и, усыпив ребенка, произвел над ним ряд бесчеловечных операций: частично ампутировал и укоротил ноги, чтобы существо свободно передвигалось на четвереньках, как собака. Потом он пересадил ей на тело собачью шкуру, провел пластическую операцию на гортани, так что ребенок перестал говорить, а мог только лаять, скулить и рычать.
В Советском Союзе существовала специальная лаборатория, изучавшая влияние отравляющих веществ на человека. Один из ее сотрудников – Григорий Майрановский — не просто экспериментировал — он убивал людей.
Путь
В СССР, как и в нацистской Германии, были свои ученые, ставившие эксперименты на живых людях, в первую очередь, на узниках ГУЛАГа. Но в отличие от немецких врачей-садистов они не подверглись суровому наказанию. Их работа не была самоуправством – действовали они по распоряжению служб государственной безопасности, а значит, во благо своей страны.
Будущий «доктор смерть» Григорий Моисеевич Майрановский (1899-1964 гг.) начинал свой жизненный путь, как обычный советской гражданин. Учился в Тифлисском университете, продолжил образование в Московском медицинском институте, с 1928 года стал аспирантом, затем научным и старшим научным сотрудников Биохимического института им. А. Н. Баха.
Но потом его карьера пошла вверх. С 1933-го по 1935 годы Майрановский руководил токсикологическим отделом института, дослужился до заместителя директора. В 1935 году его позвали во Всесоюзный институт экспериментальной медицины, где он заведовал секретной токсикологической спецлабораторией.
С лета 1937 года в составе 12-го отдела ГУГБ НКВД СССР Майрановский руководил токсикологической лабораторией («Лабораторией-X») - специальным подразделением, занимавшимся исследованиями в области токсических веществ и ядов. Там он становится полковником госбезопасности, доктором медицинских наук и профессором.
Лаборатория смерти
Секретную лабораторию курировал непосредственно министр госбезопасности. Когда к власти пришел Лаврентий Берия, лаборатория модернизировалась, изменился ее штат, но суть оставалась прежней – поиск ядов, которые было бы невозможно идентифицировать при вскрытии жертвы.
Страшное заведение, через которое прошла не одна сотня подопытных, размещалось в угловом доме по Варсонофьевскому переулку в Москве. Лаборатория была поделена на пять отсеков, и в каждом из них имелись помещения для наблюдения за ходом эксперимента. Действие каждого препарата, как правило, опробовалось на десяти подопытных. За мучениями тех, кто не умер, сразу наблюдали через дверной глазок в течение нескольких дней. Если «пациент» оказывался живучим, его добивали.
Для приведения в исполнение смертного приговора группа Майрановского неоднократно использовала облегченные разрывное пули, начиненные аконитином — ядом судорожно-паралитического действия. По словам самого руководителя подразделения, подобный эксперимент был проведен над десятью заключенными. Выстрелы производились в «неубойные места» – смерть наступала обычно в промежуток между 15 минутами и часом.
Работа в лаборатории имела для ее сотрудников печальные последствия: часть ушла в запой, другие не выдерживали и увольнялись, двое покончили жизнь самоубийством, но так или иначе каждый, кто принимал участие в этом конвейере смерти, прошел через болезненную трансформацию психики.
Яд найден
Но Майрановский, несмотря ни на что, продолжал работать. Он начал эксперименты с безвкусным ипритом, однако положительных результатов не достиг – яд продолжал выявляться в трупах отравленных им людей. Больше года изучал свойства глицина (вещество, содержащееся в семенах клещевины), проводил исследования и с другими ядами – колхицином, таллием, дигитоксином. Никто точно не скажет, сколько человек в результате экспериментов «доктор смерть» отправил тот свет.
В конце концов был найден яд с требуемыми свойствами. К-2 (карбиламинхолинхлорид) убивал жертву быстро – в течение 15 минут – и, главное, не оставлял следов. Для проверки надежности яда труп доставляли в институт Склифосовского, где ничего не подозревающие патологоанатомы производили вскрытие. Заключение было однозначным: жертва умерла от сердечной недостаточности.
Идеальный яд нашли, но поиски способов его эффективной доставки в тело жертвы продолжались. В лаборатории придумывались разнообразные механизмы введения яда: его подмешивали в пищу, вводили в лечебную инъекцию, распыляли на кожу, изобретали хитроумные конструкции тростей, зонтов, авторучек и пуль, начиненных отравой.
Развязать язык
В 1942 году Майрановский сделал еще одно открытие: он обнаружил, что под влиянием определенных доз рицина (белковый токсин растительного происхождения) «подопытный» начинает откровенничать. Заинтересованное в появлении нового эффективного инструмента следственной работы руководство НКВД дало добро на разработку необходимого препарата.
Два года ушло на эксперименты по получению правдивых признаний. Допросы с использованием медикаментов проводились не только в лаборатории, но и в тюрьмах Лубянки №1 и №2 и, судя по всему, имели определенный успех. Но все же чаще всего роль убийцы доставалась рицину.
Наиболее известным случаем предумышленного убийства с использование рицина считается устранение болгарского писатели-диссидента Георгия Маркова, произошедшее во времена холодной войны. Капсула с ядом диаметром меньше двух миллиметров была введена писателю при помощи укола зонтиком. Марков скончался через несколько дней.
Убийца
В 1949 году Майрановский занимался более масштабными проектами. По заданию Берии он разрабатывал механизмы отравления пылеобразными ядовитыми веществами, что при массовом скоплении людей способно было привести к большим жертвам.
Точное число жертв экспериментов Майрановского установить сложно. Историки называют разные цифры – от 150 до 300 человек. Полковник КГБ Владимир Бобренев, имевший доступ к следственным делам Берии, утверждает, что большую часть жертв составляли уголовники, но среди убитых были также немецкие и японские военнопленные, граждане Польши, Кореи и Китая.
Павел Судоплатов, в прошлом сотрудник НКВД, писал, что проверки, проведенные при Хрущеве, показали: Майрановский и сотрудники его группы в 1937-1947 годах и в 1950 году привлекались для приведения в исполнение смертных приговоров и ликвидации неугодных лиц по прямому решению правительства.
Судоплатов рассказывал о четырех случаях ликвидации «опасных врагов» советского государства, в которых принимал участие Майрановский. Достоверность этих фактов подтверждается тем, что в операциях участвовал и сам Судоплатов.
Жертвами были: Александр Шумский - один из руководителей украинского националистического движения, Теодор Ромжа - архиепископ украинской Униатской Церкви в Ужгороде, Самет - польский еврей, установивший контакты с англичанами и намеревавшийся эмигрировать в Палестину, а также Исайя Оггинс - американский гражданин, работавший на НКВД за рубежом и арестованный по подозрению в двойной игре.
К примеру, для ликвидации революционера-националиста Шумского группа Майрановского была направлена в Саратов. Агенты вскоре уехали, а Шумский угодил в больницу, где согласно официальному заключению скончался от сердечной недостаточности.
Судоплатов высказывает предположение, что Майрановский мог быть использован и при ликвидации Рауля Валленберга. Шведский дипломат, по словам Судоплатова, был переведен в спецкамеру «Лаборатории-Х», где ему сделали смертельную инъекцию под видом лечения.
