Молитва исцеление верой. Исцеление верою

Исцеление души Исцеление возможно на разных уровнях. В самом простом случае оно позволяет пострадавшим вести более-менее полноценную повседневную жизнь: ходить на работу, поддерживать близкие отношения, заботиться о детях, не испытывая при этом внезапных вспышек

Исцеление У людей есть замечательная способность исцелять себя и других. Вы можете пользоваться триггером и визуализировать, как вы или другой человек излечивается, как вы становитесь более здоровым и полным сил. Другие техники мы рассмотрим позднее, а ваш триггер

Исцеление Теперь, когда все условия наконец выполнены, чудо преображения может свершиться. Как говорится в легенде о Парсифале, место, где должен совершиться подвиг Спасения, откроется лишь тому, кто чист сердцем. Это - замок Грааля, Небесный Иерусалим, Шамбала, «Город

16. ДУХОВНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ Духовное исцеление состоит в возвращении всего к Единому Истоку.Исцеление или «восполнение» есть возвращение к Единству всего, оказавшегося за его пределами.Аллопатия, лечение травами, акупунктура и т. п., конечно же, ценны, но, тем не менее,

Все эти и многие другие вопросы встают перед человеком, и на них необходимо ответить для того, чтобы каждый смог искренне и воодушевленно сказать: «Верую!»

Именно с этого слова начинается молитвословие, которое православные христиане повторяют каждый день. Ежедневно на утренней молитве за каждой Божественной литургией мы произносим Символ веры, который является вербальным выражением нашей сердечной веры. В этом исповедании в самой краткой, простой, но очень емкой форме раскрываются основные истины христианской веры, и именно поэтому святые отцы настаивали на обязательности этой молитвы.

Но многие могут сказать: «А для чего вообще нужен разбор догм и теоретических основ, зачем ведут споры вокруг вероучительных символов, не все ли равно, как назвать то, что выходит за границы человеческого слова. Достаточно лишь придерживаться определенных моральных принципов, так сказать, быть хорошим человеком – и все будет хорошо». Но в том-то и дело, что вера человека и именно догматические положения определяют ту или иную модель его морального поведения. Например, христиане настаивают на единстве брака, а для человека, исповедующего ислам, полигамия (многоженство) является вполне приемлемой формой семейных взаимоотношений. Последователи ведической религиозной традиции отказываются употреблять в пищу мясо, не желая причинять страдания и смерть беззащитным животным, а для какого-то язычника из глуши джунглей нормой, притом религиозной, есть каннибализм.
Следовательно, то, что для одного человека является вполне приемлемым и нравственным, для другого представляется жутким кощунством и невозможной жестокостью.

Таким образом, принимая во внимание религиозную мотивацию морального поведения человека, мы можем сказать, что вера и религиозная принадлежность во многом определяют поведение человека. И потому вовсе не все равно, во что человек верит, поэтому знание, и притом знание осознанное, основ веры является не теоретической игрой, а жизненной необходимостью.

Именно поэтому так долго и непросто формировался в церковном сознании Символ веры, являющийся кратким выражением догматических основ православного христианства.

Достаточно вспомнить, что только одному слову Символа веры, термину «единосущен» – «омоусиос», были посвящены жаркие дискуссии, длившиеся около ста лет, что за верность исповеданию веры святитель Афанасий, архиепископ Александрийский, пять раз смещался со своей кафедры, искал убежище в зарослях нильских камышей, спасаясь от преследователей. Ему достаточно было изменить лишь одну букву, произнести не «единосущен, а «подобосущен», сказать вместо «омоусиос» «омиусиос» – и его вера совпала бы с исповеданием власть имущих, он мог быть снова возвращен на архиерейский престол, но тогда были бы попраны основы Православия. Поэтому старец остался верен своему исповеданию.
Можно бесконечно приводить примеры верности вере, находящей свое выражение в Символе веры, только потому, что каждое слово в этой молитве, в этом исповедании – грань безупречного бриллианта, выверенная религиозным опытом многих поколений, драгоценное сокровище этого опыта, омытое слезами и кровью мучеников за веру.

Каждое слово, каждое выражение Символа веры, которое так часто кажется привычным и будничным, мимо которого наш ум порой проскальзывает, весьма значимо для нас, для нашего религиозного сознания, для правильного понимания наших взаимоотношений с Богом и Творцом, для нравственных основ нашего поведения.

Но как вера соотносится с научным знанием?

Верой в светском, нерелигиозном понимании можно назвать признание чего-нибудь истинным без фактической или логической проверки. Действительно, то, что мы не можем проверить опытным путем, принимаем на веру. Так, например, происходит со многими положениями и предположениями из мира науки, из истории нашего мира. Более того, доверие окружающим является не приобретенной за время жизни привычкой, а врожденным состоянием человеческого сердца. Маленький ребенок, безусловно, верит каждому слову близкого человека, не представляя, что что-нибудь из сказанного может не соответствовать действительности. Уже потом, сталкиваясь с проявлением греха, мы теряем природную веру, и наш ум начинает требовать доказательств, приобретаемых опытным путем. И доказательства могут лишь подтвердить или опровергнуть нашу веру.

Но как же быть с теми объектами веры, которые выходят за рамки человеческого опыта? Именно таким объектом веры является вера в Бога как высшее нематериальное, превышающее человеческое понимание Существо. Нематериальное невозможно измерить, взвесить, пощупать и взять пробы. Строго говоря, существование Господа невозможно доказать потому, что любое доказательство имеет дело с измерением, а что измеримо, то ограничено, а ограниченное не может быть Абсолютом, следовательно – противоречит определению Бога. Само понятие Божества выходит за рамки науки. Таким образом, реальность существования Творца невозможно подтвердить опытным путем, поэтому она воспринимается только верой, значит Бог является объектом именно веры. Но то, что невозможно доказать истинность существования Господа опытным путем, означает и обратное – опытным путем нельзя это опровергнуть или методами естествознаний доказать, что Бога не существует, поскольку все эти методы были бы связаны с опытным познанием, а то, что вкладывается в рамки опыта, как мы уже говорили, не является Богом. Именно поэтому вопрос об истинности бытия Творца – это вопрос не опытной науки, но именно веры.

Следовательно, было бы неправильно говорить: «Человек верит в Бога / Человек не верит в Бога». Лучше говорить: «Человек верит в то, что Бог есть / Человек верит в то, что Бога нет».
Но как же тогда соотносятся вера и знание, наука и религиозное мировоззрение? Исходя из всего вышесказанного, отметим, что вера и знание не пересекаются, а лишь соприкасаются. Там, где заканчивается область научных исследований, начинается мир веры. Вера в Бога не может противоречить научным знаниям, а наука не может опровергать веру, так как объект у них разный. Наука исследует мир, а вера – Бога, не принадлежащего этому миру, выходящему за его рамки. Именно поэтому нет и в принципе не может быть конфликта веры и разума, науки и религии. Вот почему многие выдающиеся люди верили в Бога. Вспомним Исаака Ньютона, Михаила Ломоносова, Дмитрия Менделеева или недавно умершего физика академика Бориса Раушенбаха и многих-многих незаурядных ученых, чей багаж знаний не подрывал, но укреплял и поддерживал веру в Господа.
Таким образом, мы видим, что вера не противоречит научному подходу и является врожденной способностью нашей души.

Вера – это бездоказательное принятие того или иного мировоззренческого положения. И, конечно же, вера в Бога – это живая уверенность в действительности существования Высшей Силы, обладающей полнотой всех совершенств. Невозможно доказать бытие Бога, так как Сам Бог выходит за пределы исследования, Его нельзя измерить, взвесить, поставить над Ним опыт. И это, в свою очередь, также означает, что нельзя научным путем опровергнуть истину бытия Бога, доказать то, что Он не существует.

Однако, признавая невозможность доказательств, мы в окружающем нас мире находим подтверждение истинности своей веры. Один из самых ярких аргументов в пользу существования Премудрого Бога Творца является анализ окружающего нас мира. Каждый из исследователей природы должен признать, что существующий мир удивительно гармоничен, все в нем целесообразно. Более того, со временем человек понял, что в мире все взаимосвязано и нет ничего лишнего, случайного, ненужного. Взять хотя бы бы величину земного шара – он идеально подходит для жизни. Если бы наша планета была хоть немного больше, сила притяжения просто раздавила бы живущие на планете существа давлением огромного атмосферного столпа. Если бы Земля была хоть на немного меньше, частицы кислорода не удерживались бы на ней, а атмосферный щит, защищающий землю, был бы очень тонок, настолько, что не смог бы сдерживать падающие в виде метеоритов нам на головы куски космических тел, что, естественно, не способствовало бы жизни на Земле.

Это удивительно разумное устроение мира наводит на мысль, что у такого мира должен быть и Премудрый Творец. Многие могут возразить: вселенная возникла благодаря так называемому Большому взрыву и Бог тут совсем ни при чем. Но откуда же взялась материя, которая сжималась до предельных размеров, а потом вдруг разлетелась в разные стороны? На этот вопрос у материалистов один ответ – материя вечна.

Следовательно, вместо Премудрого вечного Бога материалисты предпочитают верить в глупую вечную материю. Но если материя не обладает ни разумом, не желанием, то почему на Земле все так гармонично устроено? Пусть каждая хозяйка попробует опытным путем доказать или опровергнуть теорию так называемого Большого взрыва. Для этого достаточно взять немного теста и с размаха бросить его об стол в надежде, что от удара оно само образуется в пирожок, вареник или, на худой конец, в ватрушку. Любой здравомыслящий человек сразу же поймет абсурдность подобного опыта.

Более того, одной из самых главных загадок для современной науки является зарождение жизни. Ученые пришли к выводу, что возможность самозарождения жизни в результате взаимодействия сложных белковых соединений настолько ничтожно мала, что ее можно сравнить с вероятностью того, что ураган, пронесшийся над кладбищем старых самолетов, соберет новехонький воздушный лайнер, готовый сейчас же подняться в воздух. Следовательно, здравый смысл и созерцание премудро устроенного мира понуждают нас признать существование его Премудрого Творца. Этот аргумент в пользу существования Бога принято называть телеологическим.

Еще одним очень важным аргументом является космологический. Он первоначально был изложен древнегреческим философом и мыслителем Аристотелем в виде идеи о недвижимом двигателе. Этот аргумент основан на наблюдении причинно-следственной связи между явлениями в природе. Каждое происшествие, событие и явление имеют свою причину и являются причиной другого происшествия, события или явления. Следовательно, должна быть причина, причем самая настоящая, существования и самого мира, не являющаяся следствием иной причины. Этой причиной, этим сверхБытием можно признать только Бога.

Более того, одним из аргументов, подтверждающих Его существование, является отсутствие в истории мира хоть одного народа или племени, у которых бы не было малейшего представления о Господе. История не знает атеистических народов, следовательно, опыт общения с Творцом – врожденный, а не приобретенный в результате культурной деятельности человечества. А раз этот опыт врожденный, значит Бог существует.

Кроме этого, существуют также онтологические, психологические, нравственные и религиозно-опытные аргументы в пользу того, что Бог есть. И они помогают нам рационально обосновать возможность существования Творца, веры и искренне, опираясь на доводы логики, воскликнуть: «Верую!»

Протоиерей Андрей Николаиди

Что такое вера? На этот вопрос постарается ответить архимандрит Лев Жилле в этой статье. Впервые опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, № 8, в 1996 году.

Что такое вера?

Я предлагаю начать с общей молитвы (Царю Небесный… )

Я буду говорить с вами о вере. К этой теме трудно подступиться, вернее сказать: трудно решить, с какой стороны подступаться. Проблемы, касающиеся веры, можно рассматривать с точки зрения богословия, психологии, социологии или с официальной точки зрения; есть множество подходов к этому вопросу! Я же хотел бы остановить свой выбор на вере, как она представлена самим Словом Божиим и вместе с вами увидеть что-то из того, что сказано о ней в Священном Писании. В прочитанном мне хотелось бы расслышать прежде всего голос Бога, а не человека. Я взываю к самому Писанию, чтобы получить разъяснения о природе веры.

Писание - это море, гигантский океан. В какой же его части найдем мы то, что ищем? В Ветхом Завете есть прекрасные свидетельства веры Авраама. С христианской точки зрения можно было бы сказать, что всякая вера в конечном итоге истекает, исходит из этого простого акта веры Авраама, по призыву Божиему все оставившего, со всем распрощавшегося и ушедшего в неведомые края. Но я больше хотел бы найти то, что говорит о вере не Ветхий, а Новый Завет. Где же искать? Приходят на память Послания св. ап. Павла, например, Послание к Римлянам, написанное как раз на тему веры и спасения верой. Но я предпочитаю услышать о вере прямо из уст Господа Иисуса. Из Евангелия, из Его слов, которыми полны Евангелия, хочу я узнать: что значит верить? Какова она - вера? А где в Евангелии найдем мы это определение (если вообще можно в данном случае говорить об “определении” - это слово обедняет суть)?

Есть в Евангелии место, как мне кажется, наиболее ясно выражающее мысли Господа о вере. Я говорю: “наиболее ясно”, - потому что в этом месте Господь сказал: “И в Израиле не нашел Я такой веры” - о совершенно конкретной манере верить. Мы видим здесь оценку из уст самого Господа, и лучшего понимания веры, пожалуй не найти. “Я не нашел, - говорит Он, - такой веры”. Он говорит это только в этом месте, и именно к этому месту, к этому евангельскому эпизоду я и хотел бы привлечь ваше внимание.

Вы, конечно, уже догадались о каком месте я собираюсь говорить: это исцеление слуги капернаумского сотника. Сначала я хотел бы перечитать вместе с вами слова Евангелия от Матфея, относящиеся к этому событию.

“Когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его: Господи! слуга мой лежит в расслаблении и жестоко страдает. Иисус говорит ему: Я приду и исцелю его. Сотник же, отвечая, сказал: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой, ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: сделай то, и делает. Услышав сие, Иисус удивился и сказал идущим за Ним: истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры. Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. И сказал Иисус сотнику: иди, и, как ты веровал, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час” (Мф 8:5–13).

Этот отрывок следует рассмотреть вместе с другим местом в Евангелии, и оба они составляют что-то вроде антитезы, позволяющей достаточно отчетливо видеть, что Господь наш понимает под верой и что Он понимает под неверием. Вот это второе место. Евангелие от Марка повествует о посещении Господом Назарета:

“Оттуда вышел Он и пришел в Свое отечество; за Ним следовали ученики Его. Когда наступила суббота, Он начал учить в синагоге; и многие слышавшие с изумлением говорили: откуда у Него это? что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры? И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем. И не мог совершить там никакого чуда, только на немногих больных возложив руки, исцелил их. И дивился неверию их” (Мк 6:1–6).

Только в этих двух случаях Евангелие говорит нам, что Господь наш был чем-то удивлен. Евангелие приписывает Ему многие чувства, но удивление - лишь дважды. Эти два случая мы видели только что в двух прочитанных отрывках. С одной стороны - изумление Господа вере римского сотника из Капернаума: “Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры”. С другой стороны - изумление Господа Иисуса неверию соотечественников из Назарета: дивился Он неверию их и смог сотворить лишь немного чудес. Это кажется нам парадоксальным. С одной стороны римский офицер, сотник, не еврей, возможно, прозелит (согласно Евангелию от Луки, он построил синагогу), но все равно не принадлежащий к избранному народу, к народу избранных. С другой стороны перед нами люди из Назарета. Их можно было бы назвать православными своего времени: у них был Закон, были Пророки, богослужение, был храм, была синагога, были обычаи и традиции, короче - все множество средств к спасению. И они не поверили. Господь наш был изумлен их неверием, будучи перед этим изумлен верой сотника-язычника. Мы попытаемся сопоставить эту веру и это неверие.

Сначала попробуем понять духовное состояние мужчин и женщин из Назарета. Иисус был изумлен их неверием. Чего же недоставало этим назарянам? Разобравшись в этом, мы увидим, что есть отсутствие веры. Из назаретского отрывка ясно, что вера состоит не в каких-либо убеждениях, философских воззрениях или наборе формул. Она тем более не состоит в исполнении обрядов. Эти назаряне были вполне благочестивы. Они явились в синагогу, потому что это был день субботний. Таким образом они приняли участие в богослужении. Тем не менее Иисус удивляется их неверию. Во время богослужения читались отрывки из Закона и Пророков. У этих людей были конкретные убеждения, но веры у них не было. Вера строится не на убеждениях разума и тем более не на обрядах и общих молитвах. Она строится не на принадлежности к определенному религиозному учреждению. Эти мужчины и женщины принадлежали к синагоге. Мы можем принадлежать к Церкви, можем быть православными христианами; и у нас может не быть веры.

Что же все-таки это такое - вера? Обратимся вновь к сотнику. У него мы увидим как раз то, чего не хватало мужчинам и женщинам из Назарета. У назарян было все, кроме самого необходимого, кроме того, что и является сутью веры. Мы не можем ожидать от них, чтобы они веровали в Господа Иисуса Христа так, как мы веруем в Него сегодня. Мы не можем требовать веры во все то, что Вселенские Соборы уже впоследствии сказали о Сыне Божием, о Боге, сделавшемся человеком. Господь наш и в Назарете ничего не сказал о Своем божестве. Так в каком же смысле они не поверили? Они не поверили, потому что не открыли свои сердца.

Капернаумский сотник также не мог говорить о Воплощении и о Сыне Божием. Возможно, он знал о еврейском Мессии, но он не узнал его в Господе нашем: Господь тогда еще не провозгласил Себя Мессией открыто. Но у сотника мы найдем то, чего не хватало назарянам - открытое сердце. В Назарете сердца были закрыты перед Господом. В Капернауме сердце римского сотника открылось.

Таким образом, я определил бы веру как открытость сердца, открытость Кому-то и чему-то. Кому-то, о Ком можно не знать точно, Кто это, и Кому, тем не менее, открывается сердце, потому что перед Ним, у Его ног чувствуется Его безграничное величие, чувствуется Его право на наше почитание, на нашу отдачу Ему, в Его руки: вот это и есть вера. Она - не в убеждениях, она по сути доверие; это порыв, порыв сердца. Посмотрим еще раз на это доверие, на эту открытость сердца. Она как бы многогранна, она состоит из нескольких неотъемлемых составляющих. Вера сотника, доверие сотника прежде всего проявляются в смирении, укоренены в этой добродетели. “Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой”, - это признание своего недостоинства. Подлинной веры не может быть без смирения. Верующий может и не знать, в Кого он верит, но он осознает, что Тот, в Кого он верит, больше и выше его. Он чувствует, что перед Тем, в Кого он верит, он может лишь преклонить колени и пасть ниц. Он признает, что в Том, в Кого он верит, есть что-то много большее, чем то, чем он сам обладает; и потому он смиряется. Всякая вера, претендующая быть таковой, но не укорененная в смирении, в принятии того, что Другой, Тот, в Кого верят, больше и выше, чем верующий, не будет истинной. “Господи, я недостоин”, - это прелюдия, вступление любого подлинного акта веры.

И еще. Я говорил, что вера - это доверие, порыв, но эти доверие и порыв не лишены разумного основания. Я не собираюсь говорить здесь о концепции или теории. Но вера не есть лишь “крик в ночи”, без осознания того, куда он направлен и чего добивается. С одной стороны вера сотника нечетка; ведь он не знает, не может еще в точности знать, Кто есть Иисус. И в то же время это четкая вера, потому что она имеет конкретную практическую точку приложения: речь идет об исцелении слуги сотника. И сотник предстает подлинно верующим. Верить в Господа Иисуса - это значит не только открыть Ему свое сердце, обратиться к Нему; это значит еще и ожидать каких-то реальных плодов этого доверия. Нужно, чтобы это доверие проникло в нашу жизнь, наши действия и наши решения.

Если я верю в Господа нашего, это прекрасно. Но нужно еще, чтобы я мог, если можно так выразиться, отчеканить эту веру. Нужно, чтобы я мог прикладывать ее к существующим обстоятельствам, к своим конкретным нуждам. Лишь при таком условии моя вера будет благом; в противном случае она останется вялой. Вера не принадлежит к области чувств и эмоций. Она овладевает нашей волей, подчиняя ее Господу. И она ничего не стоит без убеждения, что Господь способен действовать, вмешиваться в наши дела, в нашу повседневную жизнь. Таким образом, Тот, в Кого верят, наделяется властью. Сотник ожидает от Господа нечто, превышающее человеческие возможности: не в человеческих силах исцелить одним словом больного слугу. Но сотник верит, что Господь Иисус - Личность необычайная, Личность единственная, и одного произнесенного Им слова достаточно, чтобы слуга исцелился.

Есть еще одна составляющая веры, этого акта доверия, когда мы бросаемся в объятия Господа, - послушание. И здесь мы видим, как вдохновляют сотника его дух, образ мыслей и профессия. Он офицер. Он может сказать своему слуге: “Сделай это!” - и слуга делает. Для него естественно как отдавать приказания, так и подчиняться им. Вот почему в своем смирении он не хочет, чтобы Господь вошел под его кров, перешел порог его дома: “Господи, я недостоин, чтобы Ты вошел в мой дом, но скажи лишь слово. Этого довольно, Господи, чтобы Ты повелел, и, поскольку это приказ, приказ, исходящий от Тебя, так и станется. Нет необходимости в Твоем личном посещении. Достаточно Твоего слова”. И здесь мы добавим к вышесказанному смысл слова “вера” на еврейском, где оно звучит как эмунах . Это слово - одного корня с аминь . Что означает аминь ? Сегодня это слово утратило всякий живой смысл и жизненное значение. Оно стало рутинной формулой, говорящей приблизительно: “Да, пусть так будет”. Это некое пассивное соглашение, не захватывающее нас полностью, не прочное, как скала. Еврейское аминь говорит: “Это установлено, это утверждено” . Это, собственно, не молитва, это простая констатация того, что будет так и не может быть никак иначе, что это наверняка. И здесь мы обнаруживаем нечто очень важное: основание веры - послушание, нет веры без послушания, без подчинения воли.

Вникнем еще раз в смысл веры-доверия, веры-послушания. Как я уже говорил, вера не есть крик во тьму, адресованный неизвестно кому и неизвестно куда направленный. Вера - это порыв к Кому-то, Кого мы никогда не познаем в совершенстве, к Кому-то, Кто превышает нас, как бесконечность превышает конечную величину. И все же вера имеет в себе самой как бы приманку для этого Неуловимого. В вере одновременно есть и присутствие, и отсутствие. Есть присутствие, разумеется, несовершенное, но реальное. Есть и отсутствие и отсутствие реальное, ведь мы веруем в Кого-то потому, что у нас нет научно обоснованного, достоверного познания этой Личности или того, что это Личность говорит (в противном случае не осталось бы места вере). Вера предполагает недостаточность разумного понимания. В ней есть что-то, что прочно связывает нас с фактом, непроверяемым научно. Любой акт веры как бы бросает нас в море, и необходимо доверие с нашей стороны. Мы верим, что не будем поглощены, но напротив, достигнем цели - спасения и Спасителя. В Евангелии мы встречаем различные высказывания о вере. В одних нам предлагается верить Кому-то, в других - верить в Чье-то существование, в третьих - верить в Кого-то. Христианская практика веры подтверждает это.

Я могу сказать: “Я верю Богу”. Это означает: Бог не может говорить зря. Он не может подвести меня. Бог - Тот, Кому я верю всегда, когда Он говорит. Если вы говорите мне что-то, что я не могу проверить, я могу верить вам лишь потому, что я вам доверяю. Так же я верю и Богу.

Так же можно верить в существование Бога. Но тут мы оказываемся в царстве концепций и утверждений разума. “Я верю в существование Бога” означает: я считаю, что Бог есть, что Он существует. Это нечто совершенно отличное от “веры Богу”.

И, наконец, - “я верю в Бога”, - то, что важнее всего остального. Вера в Бога - это не только вера в то, что Бог есть, вера Богу, вера тому, что Бог говорит нам в данный момент. Вера в Бога имеет более глубокий смысл. Это вовлечение самого нашего существа, нашей воли и нашего разума в Божие откровение и подчинение их Божиему слову. Без такого полного согласия акта веры не бывает.

При необходимости изложить эпизод с капернаумским сотником вкратце хотелось бы сказать вот что. Вера, которую Господь нашел у сотника и о которой Он сказал: “И в Израиле не нашел Я такой веры”, - кратко выражается тремя словами, приведенными в Евангелии: “Скажи только слово”. Сотник, если можно так выразиться, ставит всю свою жизнь в зависимость от одного слова Господа: “Скажи только (одно) слово. Я не прошу Тебя приходить ко мне, я доверяю Тебе полностью, я верю, что сказанное Тобой будет исполнено и спасет моего слугу. Но скажи только слово!” Вот истинная, подлинная вера. Если нам удастся поставить нашу жизнь, и не только нашу жизнь в целом, но дни нашей жизни, часы дней нашей жизни и минуты часов дней нашей жизни в зависимость от слова Господа нашего и пребывать в ожидании слова, которое все спасет, которое разрешит все проблемы (о, скажи только слово!), мы будем жить глубокой внутренней жизнью. Если мы будем способны во всех наших несчастьях, в любых обстоятельствах верить, что решение придет от этого слова, которого мы еще не знаем, но ожидаем, на которое делаем ставку, какую же силу мы обретем! Мы на деле обретем ту самую веру, о которой Иисус сказал, что не встречал подобной.

Мы верим, что Тот Самый Учитель, Который сказал это в Капернауме и Который поразился неверию верующих иудеев в Назарете, мы верим, что Тот Самый Господь присутствует среди нас, сейчас, в этом собрании. Вот Он проходит между нами, по нашим рядам, останавливается перед каждым и Своим взглядом проникает в самые потаенные уголки нашего существа. Что увидит Он в нас? Найдет ли веру, как у капернаумского сотника, или неверие, от которого так страдал в Назарете? Чему поразится Он в нас - нашей вере или нашему неверию?

Перевод с французского Ф. Иогансона